Слово и «Дело» Осипа Мандельштама - [66]

Поговорить и правда было не с кем: отдыхающие были поглощены флиртом, один только затейник поначалу приставал к О.М. с карикатурными идеями насчет вечера стихов О.М.[434], – поэтому молодая барышня с «пятилетней судимостью», да еще «знакомая Каверина и Тынянова», легко втерлась к нему в доверие. Со временем стало ясно, что барышня, неожиданно уехавшая накануне Первомая, была «шпичкой» и находилась тут в служебной командировке; впрочем, и главврачу просто было велено О.М. не выпускать.

Итак, западня? Кошки–мышки?

Малоприятная догадка, кажется, подтверждалась…

Только вот что можно предпринять, сидя в западне?!.

И всё же О.М. не унывал: «Не всё ли равно? Ведь я им теперь не нужен. Это уже всё прошлое…»

Увы, он ошибался: Саматиха была западней…

5

Фадеев, как пишет Н.М., сразу же догадался о технологии грядущего ареста О.М. Но разве была эта технология так уж разработана и апробирована? Известны ли случаи, имеющие отдаленное сходство с мандельштамовской Саматихой?..

Да. 11 июля 1937 года в доме отдыха «Пуховичи» был арестован Изи (Исаак Давидович) Харик (1898–1937) из Минска, идишский белорусский поэт, председатель Еврейской Секции Союза писателей Белоруссии.

В июне 1937 года неожиданно щедрую, бесплатную путевку от Литфонда получил Бенедикт Лившиц – в Кисловодск, в санаторий «Красные камни». Правда, ему дали вернуться в Ленинград и арестовали спустя несколько месяцев – в ночь на 26 октября.

В конце феврале 1941 года в писательском доме творчества «Сагурахи» под Тбилиси был арестован уже упоминавшийся Иван Капитонович Луппол.

И вот 2 мая 1938 года в Саматихе арестовали Мандельштама.

Надежду Яковлевну продержали еще несколько дней в Саматихе, а 5 мая отпустили, выдав на руки следующую справку:

Документы

Справка о нахождении Н.Я. Мандельштам в доме отдыха в период с 8 марта по 5 мая 1938 года

Р.С.Ф.С.Р.

Трест по Управлению

Санаториями и Курортами

МООЗ при МОНК

Здравница «САМАТИХА»

__________________193

№ __________

Коробовского р-на Моск. обл.

СПРАВКА

Тов. Мандельштам О.Э.[435] находился на отдыхе в пансионате «САМАТИХА» с 8/III–38 по 6/V включит‹ельно›.

ДИАГНОЗ: Myocorditos chr‹onis›, gastritis chronis[436].

За Главврач‹а›: Н. Ступин(?)

Круглая печать Здравницы «Саматиха»

АМ. Короб 4. Папка 13.

В. Ставский (ГЛМ)

Главное управление государственной безопасности НКВД СССР (1938): «…прошу вас помочь решить этот вопрос об о. Мандельштаме»: следственное дело о. Мандельштама 1938 года

1

Сколько раз – по телефону, письменно и лично – обращался Осип Эмильевич за защитой и помощью к Ставскому! Владимир Петрович Ставский (Кирпичников), автор не самых громких повестей о коллективизации, редактор «Нового мира» и формальный преемник самого Горького на посту первого секретаря Союза писателей СССР, был одновременно поручителем за некоего Костарева (Костырева), незваного «квартиранта» О.М., «спланировавшего» таким образом из Приморья прямехонько в двухкомнатную квартиру 26 в Нащокинском переулке – в ту самую, что «тиха, как бумага» и «пустая, без всяких затей»… Это немаловажная, а может статься, и роковая для О.М. деталь, ибо за последующими действиями главного, по должности, писателя страны стоял не один только корпоративный интерес (навсегда избавить писателей от зловредного влияния О.М.), но еще и личный (потрафить другу молодости и навсегда избавить квартиру О.М. от зловредного присутствия хозяина).

О тесном контакте и несомненном «доверии», которым Костарев пользовался у органов, достаточно внятно говорит эпизод с «монтером» из ОГПУ, которого он привел в квартиру О.М. дабы продемонстрировать: хозяин не за 101-м километром, а тут, дома, в Москве, попивает чаек, – чем грубейшим образом попирает предписанный ему административный режим[437].

Еще более тесный контакт с органами имел сам Владимир Петрович.

И тем не менее в начале 1938 года кресло под Ставским закачалось. 20 января 1938 года А.К. Гладков записал в дневнике:

Говорят, что пошатнулось положение Ставского. Этот бездарный наглец, ставший каким-то образом во главе нашей литературы, наверно, уже не нужен сейчас, когда главная чистка проведена. Его опалу можно поставить в связь с увольнением Керженцева и Шумяцкого.[438]

И еще через восемь дней: «Пресса обрушилась на Ставского»[439].

Частичное объяснение этому содержит письмо самого Ставского в Комиссию партконтроля при ЦК ВКП(б) от 4 ноября 1937 года:

Сов. Секретно

Зам. председателя Комиссии партийного контроля

при ЦК ВКП(б)

тов. Шкирятову М.Ф.

В добавление к устному сообщению о том, как обсуждается заявление П. Рожкова против меня в Союзе Советских Писателей – сообщаю следующее:

– Партгруппа вместе с парткомом выделила комиссию для разбора заявления П. Рожкова и фактов, изложенных в нем.

В комиссию вошел и Феоктист Березовский, делом которого я занимался вместе с партколлегией по Московской области, по Вашему поручению. Это дело Вам известно (Березовский бегал от большевиков к меньшевикам, укрывал службу сыновей у Колчака, поддерживал зятя – белого контрразведчика и т. д.). Березовский и раньше не скрывал своего резкого отношения ко мне.

Свою же работу в комиссии по разбору заявления П. Рожкова он начал с того, что огласил на комиссии заявление против меня из 16 пунктов. Это заявление до сих пор неизвестно ни партгруппе, ни мне.