Слово чести - [210]

Пирс придал лицу скорбное выражение и, чуть помедлив, спросил:

– Заметили ли вы, находясь в бункере, чтобы кто-нибудь из солдат раскаивался в содеянном?

– Некоторые были просто сломлены. Но мало-помалу, осмысливая происшествие, они пришли к выводу, что те люди в госпитале получили по заслугам. Эта мысль неоднократно подчеркивалась разными людьми.

Прокурор с помощью Брандта подвергнул психоанализу действия солдат первого взвода. В пять минут десятого Пирс поинтересовался:

– Рассчитывали ли вы когда-нибудь на возможность рассказать всю правду о случившемся в госпитале Мизерикорд?

– Да. Я никогда не терял надежды. Сначала у меня не было физической возможности связаться с кем-то, кому бы я мог об этом рассказать. Но потом нам позволили отдохнуть пару дней в тылу. По дороге на базу меня окружили шесть или семь парней из нашего взвода и пригрозили расправой, если я вымолвлю хоть слово. Но спустя какое-то время бесполезно было докладывать об инциденте, поскольку никто бы не поверил мне, даже если бы кто-то другой клятвенно заверил, что в госпитале совершено массовое убийство. В этом наши молодчики оказались правы. И так я жил почти двадцать лет, пока не представилась возможность помочь мистеру Пикару в сборе материала для его книги. Я подумал, что, может быть, художественное произведение как нельзя лучше раскроет миру преступление, совершенное много лет назад. Я рассудил, что если армия и правительство сочтут нужным преследовать преступников по закону, то я окажу посильную помощь в расследовании этого дела. Вот почему я здесь.

Пирс поблагодарил Брандта и со вздохом облегчения посмотрел на полковника Спроула.

Довольный судья взглянул на часы и объявил:

– Суд переносит слушание на десять часов утра.

Просидевший на стуле двенадцать часов без движения, Стивен Брандт с трудом поднялся и заплетающимися ногами поплелся к запасному выходу.

Глава 47

В среду в десять утра полковник Спроул провозгласил с кафедры, обозревая собравшуюся публику, в глазах которой читался неподдельный интерес к делу:

– Прошу всех встать. Суд продолжает слушание дела подсудимого Бенджамина Тайсона.

Полковник Пирс подтвердил присутствие всех участвующих в суде сторон и, после того как все заняли свои места, обратился к Корве с вопросом:

– Желает ли защита провести перекрестный допрос последнего свидетеля?

– Желает, – ответил Корва, не вставая с места.

Пирс проинструктировал стоявшего у входа сержанта, и через несколько минут на пороге появилась грузная фигура Стивена Брандта. Едва он успел сесть на стул, как прокурор строго напомнил ему о данной им присяге говорить только правду. Все эти формальности современного судопроизводства вызывали, как заметил Тайсон, не только у него, но даже и у Брандта легкое раздражение; свидетельством тому явился пренебрежительный взмах руки законопослушного свидетеля.

Тайсон закурил сигарету и облокотился на стол. Он внимательно изучал лицо Брандта, полное безмятежного покоя. Чего ему бояться, подумал Тайсон, ведь душа «праведника» не знает страха перед перекрестным допросом.

Корва медленно поднялся и, обойдя вокруг стола, пошел прямо на Брандта. Еще минута, и адвокат бы врезался в рыхлое тело свидетеля, но вовремя резко остановился всего лишь в нескольких футах от него. Порывистый Корва бросил Брандту:

– Расстреляйте их.

Сконфуженный Брандт откинулся назад, прижавшись к спинке стула.

– Расстреляйте их, – повторил Корва. – Так он сказал?

– Да.

– А кому он это сказал?

– Садовски.

– А Садовски что ответил?

– "Слушаюсь".

– А что сказал Садовски перед выполнением приказа?

– Он сказал: «Мы нашли раненых и больных ВНА».

– А лейтенант Тайсон что ответил?

Пирс вскочил с места.

– Протестую. Ваша честь, защитник дразнит свидетеля.

– Протест принят.

Корва, гримасничая, прохаживался перед Брандтом.

– И... сержант Садовски пошел и... расстрелял их.

– Да.

– А вы видели, как он их расстреливал?

– Нет.

– А откуда же вы знаете, что он расстрелял их?

– Я слышал выстрелы.

– И из этого вы сделали вывод, что сержант Садовски убил доблестных солдат северо-вьетнамской армии.

– Нет... Я после узнал, что он расстрелял их.

– Кто сказал вам об этом?

– Я не помню.

– Не Калан ли?

– Может быть.

– Не Уолкер?

– Нет, не Уолкер.

– Возражаю. – Взвинченный Пирс раскраснелся еще сильнее. – Защитник издевается над свидетелем.

– Принимаю, если вы не против, мистер Корва.

– Да, Ваша честь. – Он пронзил Брандта мстительным взглядом южанина. – Что вы сказали лейтенанту Тайсону, когда он отдал приказ Садовски?

– Ничего.

– Вы посчитали приказ Тайсона незаконным?

– Да.

– Значит, вы ничего не сказали?

– Я был только медиком.

– Только медиком.

– Да.

– Раз вы говорили лейтенанту Тайсону, что рана Петерсона смертельная, почему же он не прислушался к вам?

– Я не знаю.

– Вы предупредили его, что только санитарный вертолет может спасти жизнь Петерсону?

– Да.

– Тогда почему же вы сами не воспользовались одной из двух раций и не вызвали вертолет?

– Это... это не входило в мои обязанности.

– А вы знаете, как ею пользоваться?

– Нет.

– Вы не научились пользоваться рацией в Форт-Сэм-Хаустоне?

– Нет.

– Разве в Форт-Сэм-Хаустоне не проводили с вами трехчасовое занятие?