Слово арата - [101]
— Вот об этом во весь голос и скажи на собрании!
— Все, что накопилось, выложу. Ничего, браток, разберемся, где волки, а где овцы. Можешь быть уверен.
…Вокруг Чадана как будто не так много аалов. Место открытое — степь, видно далеко, все юрты пересчитать можно. А собралось-то, собралось! Сундуй на вороном коне подъезжал то к одним, то к другим.
— Товарищи! Братья! Давайте все на берег, начинать будем!
Под высокими тополями, прямо на траве, расселись в круг, будто на хуреш пришли — состязания борцов поглядеть. Разговаривали, покуривали. Все вроде бы как обычно. А приглядеться — не так, как всегда. Впереди сидели одетые во что попало бедняки, и только за их спинами, где-то далеко-далеко разместились «герои дня»: баи, чиновники, ламы. Они сегодня не лезли вперед, на привычные почетные места. Притихли, притаились. И оделись поплоше. Совсем ручные стали, не то что были в первые годы после революции…
Вместе с Элбек-оолом и Кененом я вышел на круг. Элбек-оол нес бумаги, в которых надо делать отметки о чистке. Кенен держал винтовку.
— Бугуде, экин! — поздоровался я со всеми.
Многие встали, хором ответили:
— Экий!
— Считаю общее собрание членов партийной ячейки Чаданского сумона открытым.
Партийные и беспартийные закричали:
— Чаа! Очень приятно!
— Мы будем с вами, товарищи, обсуждать вопрос о партийной чистке. Наша задача — оставить в революционных рядах достойных людей. Поскольку партия наша называется аратской, значит, в ней и должны быть настоящие араты. Бывшим эксплуататорам в партии нет места. Все понятно? Вот и весь мой доклад…
Не знаю, что было бы дальше, если б не Ензук. Он не стал терять времени, откашлялся и заговорил, будто всю жизнь только и выступал на собраниях:
— Со своей стороны я скажу, что чистка — очень правильное дело и очень важный вопрос! Я так понимаю. Возьмем, например, меня. Я бедный арат из Шанчы. Вступил в партию в двадцать третьем году. Ну, я в свою партию вступал, в свою, аратскую. Ясно? А зачем в нее Буян-Бадыргы пошел? Кто скажет? Почему Буян-Бадыргы, как и я, тоже член революционной партии. Пришло время исправить этот недосмотр! — Ензук рубанул кулаком воздух. — Ну, пока хватит. Пойдет чистка — посмотрю. Если нужно будет, еще кое-что скажу.
— Верно! — зашумели вокруг.
Напрасно я думал, что сидящие в задних рядах будут помалкивать. Чуть только стих шум после речи Ензука, как оттуда донеслось:
— У меня тоже есть несколько слов. Можно ли, мой повелитель?
Слух резануло это старорежимное обращение. Я глазам не поверил: с земли поднимался… Буян-Бадыргы! Это он попросил слова.
— Не надо! Убирайся! Слушать его еще! — зашумели араты. Буян-Бадыргы согнулся, глядел исподлобья, ждал.
— А может быть, разрешим выступить? Как думаете, товарищи? — спросил я.
Люди закричали еще громче. Как они сразу почувствовали свою силу! Давно ли я был на собрании классовой борьбы в Шагонаре? Разве сравнишь вот с этими чаданцами ту покорную толпу, которую расшевелили только наглые молодцы Донгурака, резавшие косы?
— Ну, так будем его слушать? — спросил я.
Кто-то крикнул:
— Ладно! Пусть брешет. Послушаем в последний раз.
Само смирение, Буян-Бадыргы заговорил:
— Я много думал о своем прошлом. Решив порвать со всем, что было, я и вступил в аратскую партию. Я подчинялся ее уставу, я работал не жалея сил… Партийную чистку надо проводить. Обязательно надо! Но я прошу народ и комиссию учесть мое положение…
Буян-Бадыргы вытер рукавом халата лоб, потоптался-потоптался и наконец сел.
Должно быть, с минуту никто не нарушал молчания. И вдруг все араты закричали, потрясая кулаками. Сколько же гнева и ненависти выплеснулось на сиятельного князя!
— Ты забыл, как обгладывал людей, будто кости? А теперь прощения просишь?
— Вон его!
— Да что с ним возиться? — закричал Ензук. — Но в списке есть его фамилия, придется обсудить. А так просто — оторвать бы ему голову да собакам бросить. Жаль, закон не позволяет!
— Давайте чистить!
— Правильно! Буяна-Бадыргы и вычистим первого!
Нойон сидел, опустив голову. Как, наверное, хотелось ему сейчас исчезнуть, раствориться, лишь бы не видеть этих распаленных людей, не слышать их яростно-презрительных восклицаний… Ничего, совсем ничего не осталось в нем от былого величия. Напялил на себя поношенный чесучовый халат грязно-белого цвета, перехваченный зеленым засаленным кушаком, китайскую ветхую шапку-довурзак…
— Пройдите сюда, — сказал я, — чтобы все вас видели.
Буян-Бадыргы тяжело поднялся, шагнул в середину круга, устало сел возле нас.
Стоит ли много говорить о нем, ведь каждый знает этого феодала из феодалов, этого главаря хемчикского восстания, этого ненавистного нойона. Правы люди — вычеркнуть, и все! Не-ет, нельзя так. Пусть народ своей властью решит его судьбу.
— Ваше имя? — спросил я.
Он растерялся. Заикаясь, произнес:
— Буян… Буян-Бадыргы зовут меня…
— Возраст?
— Аай? Не понял. Глуховат, глуховат я, — и, сложив пальцы трубочкой, поднес их к уху.
Будто не заметив его маленькой хитрости, рассчитанной на то, чтобы справиться с замешательством, я переспросил:
— Возраст? Возраст ваш?
— По старому тувинскому исчислению — сорок два. Родился в год кролика.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Связь с жизнью, подлинное знание проблем сегодняшнего дня, пристальный интерес к человеку труда придали роману «Разлив Цивиля» современное звучание, а таланту чувашского писателя А. Емельянова — своеобразие и высокую художественность. Колоритно рассказывает автор о жизни советских людей на берегах реки Цивиль — родины Дважды Героя Советского Союза космонавта Андрияна Николаева.
Имя Виталия Закруткина широко известно в нашей стране. Его книги «Акадмик Плющов», «Кавказские записки», «Матерь Человеческая», «Сотворение мира» давно полюбились читателю. Роман «Плавучая станица», отмеченный Государственной премией СССР, рассказывает о трудовых буднях колхозников-рыбаков.
Роман известного татарского писателя Гумера Баширова «Честь», удостоенный Государственной премии, принадлежит к лучшим произведениям советской литературы о колхозной деревне в годы Великой Отечественной войны. Герои Г. Баширова — это те рядовые труженики, без повседневной работы которых ни одно великое дело не совершается в стране.Психологически правдивое изображение людей, проникновенный лиризм, картины природы, народные песни придают роману задушевную поэтичность.