Слово арата - [100]

— Почему для проведения партийной чистки в комиссию назначают негодных людей?

— О ком ты? — спросил я, будто не поняв.

— Хотя бы о Дондуке. Все знают, что он был ламой в Барун-Хемчикском хошуне. И он же будет проводить чистку партии в Барун-Хемчике. Он сейчас прямо во дворец кегээна поехал. Всю ночь с ламами будет молиться, чтобы чистка никого из них не задела… А Дармажаа чем лучше? Другого такого жестокого чиновника — поискать. Про Элбек-оола я и не говорю. Не найдешь в Туве человека, который бы не знал, что он был приближенным в ставке Буян-Бадыргы… Вот это все меня и удивляет, товарищ тарга…

Кенен высказывал мои мысли. Я думал о том же. Что сказать ему? Я отвечал скорее самому себе:

— Все это не просто, совсем не просто. Таких, как Дармажаа, Элбек-оол или Дондук, приходится временно использовать. Понимаешь, они грамотные люди… Сначала надо опрокинуть самых главных врагов: феодалов, крупных лам, реакционных чиновников. А с этими Дондуками потом справиться будет не так уж трудно. Как говорится, всему свое время…

По-прежнему сжимая в руках винтовку, Кенен слушал, но я видел, что не очень-то убедил его. Ну, а я? Верил ли я сам тому, что говорил? Хотел верить, хотел…

— Вот у тебя три врага, но ни один пока тебе не угрожает. И все же надо всех обезвредить. А сил мало. Значит, расправляйся с ними поодиночке. Сначала свали самого вредного, а остальных пока не трогай. И сделай так, чтобы они не мешали тебе бороться, а может быть, даже и помогали тебе. Так, мне кажется, и рассудил Центральный Комитет… Те, о ком ты говорил, конечно же, чужие народу люди. Так что с них нельзя спускать глаз. Они не глупцы, и они стараются скрывать свое настоящее лицо. Но это не удастся им. А если они будут заступаться за наших главных противников… Ну что же — для них же будет хуже.

— Да-а… Хитрое дело! — вздохнул Кенен. — Надо следить.

— Поступай, Кенен, как совесть тебе подскажет. Только не горячись. Обстановку ты понимаешь правильно…

— Ну как, таргалары, заждались меня? — Сундуй внес чайник и поставил его на низенький столик. — Эй, Былдый-оол, — крикнул он, — неси!

Длинный, как жердь, арат внес вареное мясо, от которого валил пар.

Нас не надо было упрашивать. Мы дружно навалились на баранину. Сундуй уселся у порога с метровым чубуком в руке, ожидая, не потребуют ли гости араки.

Я пригласил его поесть с нами. Сундуй стал было отказываться, но все же плеснул себе немного чаю, отрезал кусочек мяса. Во всем его облике было что-то униженное — и в том, как он кланялся, обращаясь к нам, и в том, как робко примостился у входа в юрту, и в том, что только для приличия принял участие в нашем ужине, хотя был, очевидно, голоден не меньше нас. И это — секретарь хошунного комитета! Как же въелось в людей старое — раболепие, угодничество, лесть…

— Хотелось бы узнать, тарга, как будет проводиться чистка? — Сундуй стоял у двери, хрустя пальцами.

— Проходите поближе, садитесь с нами!

Сундуй замотал головой.

— Я сейчас уйду — вы отдыхайте.

Уговаривать его было бесполезно. Одним своим появлением Элбек-оол нагнал на секретаря такого страху, что он до сих пор не пришел в себя. Кенен усмехнулся. Должно быть, мы подумали об одном и том же.

— Ну, как хотите, товарищ Сундуй. Надо будет нам поспешить. Время горячее — араты собирают урожай. Так что давайте с самого утра и начнем. Сначала соберем членов партии Чаданского сумона. Они все рядом. А после выедем в другие сумоны. Не возражаете?

— С Чадана начинать даже лучше, — он засмеялся и сразу стал тем простым парнем, который встретил нас по приезде. — Именно здесь у нас самые разношерстные люди.

— Что значит «разношерстные»?

— Ну… такие, которых чистить надо. А в других сумонах их поменьше.

— Тогда, пожалуй, кроме членов партии, надо нам еще пригласить надежных бедняков и батраков. Как вы думаете?

— Чаа! — согласился Сундуй. — Тогда я пойду посыльных отправлю, чтобы всех предупредили.

Глава 10 Горячая схватка

…Проснулся я, едва взошло солнце. Легкий иней быстро сбегал с листьев и травы сверкающими каплями. Галки орали как сумасшедшие.

Не спеша я вышел на берег Чадана. С наслаждением хлебнул свежего прохладного воздуха, умылся прозрачной водой.

Хорошо!

— Экин! — послышалось сзади.

Обернулся. С коня слез как будто знакомый человек в стеганом халате из синей далембы, в старой войлочной шляпе. Подошел ко мне, поглаживая маленькие усы.

— Дорогой Ензук! Откуда появился?

Схватил его, обнял.

— На собрание, конечно, приехал. А ты, Тывыкы? Тоже на собрание?

— Меня послали к вам. Ну, как живешь, Ензук?

— Сносно. Гораздо лучше стало. С прежним и не сравнить… Но почему все-таки лучшие пастбища, пашни, луга и власть до сих пор у бывших нойонов и чиновников? Почему? Скажи мне, Тывыкы, почему так? Ты же учился. Почему?

— Всего три месяца, как я вернулся. И сам еще не могу понять, что у нас происходит. Ты, брат, человек опытный. Тебе лучше знать.

Ензук горестно вздохнул.

— Что тут скажешь! Эх, если бы чистка помогла выгнать феодалов из партии. Заменить их надо настоящими аратами. Только тогда будет толк. Ты же, Тывыкы, знаешь Буян-Бадыргы. А Ондар Хувулгон, Езутту-сайгырыкчи — один лучше другого. Кто только не пролез к нам в партию!