Словно распустившийся цветок - [13]

Отложив в сторону краски, я отправилась на его поиски.

– Вы не могли бы перестать стучать?

Он опустил молоток и взглянул на меня.

– Я меняю прогнившую ступеньку.

– А не могли бы вы делать это потише?

– Нет. Боюсь, пользуясь молотком, невозможно не стучать им.

Я вернулась к своим иллюстрациям, твердо вознамерившись не обращать более на него внимания. При этом я старательно вспоминала все, чем поделилась с ним относительно своих изысканий и надежд на публикацию статей и докладов. Одно дело – воспользоваться перепиской, чтобы поверять кому-либо свои сокровенные надежды и ожидания, точно зная, что никогда не встретишься с этим человеком лицом к лицу. И совсем другое – поселить его в собственном доме.

* * *

После полудня мистер Тримбл с большой помпой сгрузил у моих ног несколько ведер, составленных горкой.

Я отпихнула их ногой в сторону, заканчивая раскрашивать лепесток.

– Что это значит?

– Это – ваши ведра. Они больше не нужны ни на чердаке, ни на лестнице, поэтому я возвращаю их вам. Я починил крышу, и теперь она не протекает.

Я поблагодарила его, и тут с другого конца комнаты его окликнул отец:

– Вы сказали, что починили крышу?

– Да. Это было очень…

– В таком случае идите сюда. У нас еще есть время, чтобы обсудить ту статью о лилиях, которую я должен написать.

Пока они совещались, я услышала, как миссис Харви с грохотом водрузила наш ужин на стол в столовой. Я бы предпочла, чтобы она предупреждала нас об этом заранее, и тогда мы бы успевали расчистить ей место. Войдя в столовую, я переставила угощение на пол, собрала листы с образцами и сложила их стопкой поверх тех, что уже сушились на буфете. После этого я достала с полки оставшиеся от матери фарфоровые тарелки и расставила их на столе, выбрав себе ту, что была украшена цветами клубники и лютиками. Вот только перед ней опять уселся мистер Тримбл.

Нахмурившись, я поменяла свои лютики на его тюльпаны.

– Осторожнее! Смотрите под ноги!

Похоже, он был ошарашен, обнаружив сервировочную миску рядом со своим стулом, однако поднял ее с пола вместо меня и водрузил на стол.

Мы сели ужинать все вместе, втроем. Отец благословил угощение. Я взяла ломтик сухого печенья и обмакнула его в чай.

Мистер Тримбл последовал моему примеру и осторожно надкусил краешек:

– Это кушанье чрезвычайно похоже на то, которое миссис… Как, вы сказали, зовут вашу кухарку?

– Харви.

– …Харви подавала нам давеча вечером.

– Ее стряпня не отличается разнообразием – это правда, – но я всегда полагала, что моряки не придают особого значения тому, что едят.

– Не иметь выбора и не придавать значения – далеко не одно и то же.

При некотором размышлении я вынуждена была признать его правоту. Обмакнув печенье в чай, я сообщила ему:

– Зато на Рождество она готовит нам жаркое. – Во всяком случае, так было на прошлое Рождество.

Несколько минут мы ели в молчании, которое нарушил отец:

– Ты должна передать все свои записи по Ranunculaceae[16] этому молодому человеку, Шарлотта.

– Почему?

– Чтобы он мог завершить твое исследование и написать об этом статью.

Но ведь это была моя работа и моя забота. И она была ею на протяжении почти целого года. А если он прочтет мои записи, то узнает почерк!

– А почему ее не могу закончить я?

– Потому что ты скоро выйдешь замуж. Ты вложила в это исследование столько труда, что было бы сущим несчастьем допустить, чтобы твои усилия пошли прахом.

– Если мне предлагается выбор между поиском супруга и завершением своей работы, то, должна сказать, я предпочла бы…

– Вы знакомы с Ranunculaceae, мистер Тримбл?

Ну почему никто из них не желает меня выслушать?

– Я знаю, что они собой представляют.

Он, видите ли, знает! Пожалуй, я позволила этому безумию зайти слишком далеко.

– Вы когда-либо занимались обширными исследованиями семейства Ranunculaceae, мистер Тримбл?

– Мне известно, как выглядят лютики.

– Лютики – всего лишь один представитель семейства, которое насчитывает более тысячи видов. – Я метнула негодующий взгляд на отца. – Вы умеете пользоваться составным микроскопом?

– Я пользовался тем, в котором была только одна линза. А в составном микроскопе[17] их две, если не ошибаюсь?

Я воззвала к отцу:

– Он не справится. Я должна закончить свое исследование сама.

В этом случае мне не придется отдавать ему свои записи и он никогда не узнает о том, что вел переписку со мной, а не с моим отцом.

– Мы обсудим это позже. – Лицо отца просветлело. – Я хотел спросить тебя, Шарлотта, не получала ли ты известий от Лондонского ботанического общества относительно моего письма редактору?

– Кажется, получала. Только вчера почта доставила их ответ. – Я положила его туда, куда всегда клала отцовские письма, хотя он не мог запомнить, где они лежат. Мне приходилось буквально силой вкладывать почту ему в руки, но и тогда я следила за тем, куда он положит ее, чтобы впоследствии ее можно было отыскать. – Я уверена, что мистер Тримбл с удовольствием поможет тебе найти его.

Но мистер Тримбл не смог удержаться, чтобы не запротестовать:

– Честное слово, я ведь даже не знаю…

– Потому что именно в этом и заключаются обязанности помощников. Они помогают.

Если они твердо вознамерились отстранить меня от моих же исследований, то я не менее твердо вознамерилась ни в чем не идти им навстречу. Покончив с бисквитом, я съела ровно столько солонины, сколько собиралась, после чего отодвинула тарелку и встала из-за стола.