Словенская литература - [48]

Столкновение позиций Копитара и альманаховцев (в первую очередь, Чопа и Прешерна) ясно и определенно выявилось в период так называемой «азбучной войны» – литературного спора, который в 1830-е гг. развился из полемики по поводу принятия нового словенского алфавита, так называемой «метелчицы». Во второй половине 1820-х гг. проблема разработки единых норм правописания и системы графических обозначений по-прежнему оставалась первостепенной задачей словенских филологов. В грамматиках словенского языка П.Дайнко (Грац, 1824) и Ф.Метелко (Вена, 1825) при описании фонетических особенностей языка делался упор не на центральные диалекты, а на восточно-штирийский (Дайнко) и нижнекрайнский (Метелко), а главное – предлагался смешанный тип правописания – латинско-кириллический. Новые принципы графики нашли своих сторонников и учитывались при издании учебников и книг духовного содержания вплоть до 1833 г. Параллельное существование нескольких моделей книжно-письменного языка угрожало процессу формирования единого литературного языка словенцев. Спор между сторонниками Метелко и защитниками старой «бохоричицы» выплеснулся на страницы печати и вскоре принял острый, полемический характер. Одним из активных противников «метелчицы» был Чоп. В ряде статей 1833 г. (серия приложений к «Иллишес блатт») он не только поднимает языковые проблемы (при выработке норм единого языка он предлагал учитывать особенности всех словенских диалектов; указывал на возможность использования диакритических знаков для обозначения шипящих – по типу чешской графики), но и сформулировал свои взгляды на развитие национальной литературы. Этой проблеме было посвящено и послесловие молодого филолога к переводу критической статьи Ф. Л.Челаковского (1832), посвященной альманаху «Крайнска чбелица» и поэзии Ф.Прешерна. Отдавая дань уважения заслугам Копитара в борьбе за чистоту словенского языка, Чоп вместе с тем скептически относился к идее использования языка крестьян в качестве образца для литературного языка из-за ограниченности его лексико-стилевых возможностей. Он считал, что не дидактические книги «для народа», а только высокохудожественная литература, опирающаяся на фольклорные традиции, а также на творчество предшествующих поколений словенских писателей и вбирающая в себя достижения европейских литератур, может вызвать интерес широких слоев словенской интеллигенции к проблемам родного языка, стать важным фактором формирования активной читательской среды. В своих рассуждениях Чоп опирался на работы немецких теоретиков романтизма (в первую очередь братьев А. В. и Ф. Шлегелей). Он отстаивал принцип личной свободы и творческой активности художника, ставил во главу угла не узкоутилитарные, а эстетические критерии оценки художественных произведений. Вместе с тем ему были чужды крайний субъективизм и бунтарский индивидуализм романтизма (так, он не принимал «демонизма» байроновских героев). Чоп отдавал предпочтение «гомеровской простоте и правдивости», а также гуманистическим идеям романтической поэзии, провозглашающей борьбу «за гармоническую личность, за более достойную жизнь, счастье и любовь». Большое значение словенский ученый придавал (под влиянием идей Гердера) вопросам историзма и народности искусства. Он требовал от писателей отклика на важнейшие события национальной истории и современности, глубокого знания родной культуры и языка. Чоп последовательно отстаивал и мысль о том, что литература (в первую очередь поэзия) является не только могучим средством просвещения масс (в этом он был близок просветителям первых поколений), но и выразителем национального духа, показателем культурного и политического положения народа. Публицистические выступления Чопа явились ярким образцом литературной критики в Словении. Литературные и эстетические взгляды филолога стали манифестом романтизма, нашедшим наиболее полное выражение в поэтическом творчестве Франце Прешерна. Чоп вошел в историю отечественной культуры и как автор очерка истории словенской литературы, написанного на немецком языке в 1831 г. для «Истории южнославянских литератур» чешского ученого-слависта П.И.Шафарика (полностью работа была опубликована лишь в 1864 г.). Очерк охватывал период развития литературы начиная с древнейших времен до современности. При этом особое внимание было уделено периоду Реформации и эпохе Просвещения, а также даны развернутые литературные портреты деятелей конца XVIII – начала XIX в. (от Похлина до Копитара и Прешерна) и характеристика литературных альманахов на словенском языке «Писаницы» и «Крайнска чбелица».

После трагической смерти Чопа (он утонул, купаясь в Саве) союзником Прешерна в борьбе за обновление словенской литературы становится его друг Андрей Смоле (1800–1840), известный собиратель и пропагандист словенского фольклора. Для третьего выпуска «Крайнской чбелицы» Прешерн в 1832 г. создает литературные обработки народных баллад, легенд, песен («Красавица Вида», «Рошлин и Верьянко», «Король Матьяж»). Совместные усилия Смоле и Прешерна были направлены на создание новой газеты на словенском языке (проект остался неосуществленным) и собственной типографии (функционировала в 1840 г.) для издания произведений словенских авторов. За короткий период здесь были переизданы сочинения Водника и Линхарта. Большое влияние на развитие мировоззрения Прешерна оказал и Эмиль Корытко (1813–1939), польский студент, сосланный за участие в революционном движении из Галиции в Любляну. Их объединял не только интерес к современной польской романтической поэзии (под влиянием Корытко Прешерн перевел на немецкий язык два стихотворения А. Мицкевича и отрывок из поэмы «Конрад Валленрод»), но и увлечение славянским фольклором. Результатом работы Корытко по сбору и обработке словенского народного творчества стало пятитомное собрание «Словенские песни крайнского народа», вышедшее лишь после его смерти в 1839–1844 гг.