Словарь запрещенного языка - [92]
В 1971 году я закончила Харьковский университет, вышла замуж, и мы с Мишей, моим мужем, выехали из Харькова. Жили в Казахстане, на Дальнем Востоке. В 1991 году репатриировались в Израиль и остановились в Холоне. И вот в первую свою прогулку из Холона в Бат-Ям (шли с детьми к морю) мы зашли в какой-то небольшой магазинчик и увидели там множество словарей. И вдруг с верхней полки продавщица достала словарь Шапиро. У меня обомлело сердце и я, конечно же, купила именно его и не жалею об этом, наооборот, это — удача. Я очень полюбила его, этот словарь.
ЗАХАРИЯ ЗИМАК
Будучи в Москве в 1964 году, я в одном из книжных магазинов обнаружил словарь Ф. Л. Шапиро. Я сразу его приобрел и по сей день им пользуюсь. Это лучший словарь из всех приобретенных мною словарей. Десятки слов из газет и журналов, книг и брошюр, перевод которых не удается найти ни в суперсловаре, ни в словаре Подольского, ни в толковом словаре Эвен Шошана, я нахожу в словаре Ф. Л. Шапиро. И дело не только в переводах. Ведь в словаре много идиом, пословиц, омонимов, точных переводов сопряженных слов. Очень удобно найти переводы значений глаголов, в которых выпадают при спряжении отдельные буквы.
Очень удивлен, что перевод многих ивритских слов не нашел в словарях, изданных в Израиле, а даны они в словаре Ф. Шапиро. Хотя я филолог, но не знал точно некоторых русских слов в сочетании, найденных в словаре, изданном в России.
Страницы уже пожелтели, но ценность словаря непреходяща. Жду с нетерпением выхода в свет книги о Ф.Л. Шапиро.
АРОН ВЕЙНМАН
Беер-Шева
Я подумал о том, что если назвать улицу именем Феликса Шапиро и мысленно заселить ее людьми, которые учились по его словарю и учили языку других и которые учат его сейчас, то потребуется очень много домов и эта прекрасная улица будет простираться до самого горизонта — она протянется через всю страну, потому что если количество слов в словаре можно сосчитать, то количество людей, знакомых со словарем, сосчитать невозможно. И на этой улице будут всегда появляться новые дома, потому что растет число людей, изучающих иврит.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Семен Иоффе
Дорогой читатель!
Ты закончил знакомство с книгой, которую я бы назвал книгой особого рода, а если точнее, — книгой дочерней любви.
Не стану писать о ее познавательном значении. Оно несомненно. В книгу включены материалы, свидетельствующие о незаурядном научном и журналистском таланте Феликса Львовича Шапиро. Вы сами убедились в этих его качествах, прочитав и «Малку», и очерки «Горские евреи», и «Древнееврейский язык — иврит». Я не языковед и не мне судить. Это сделали люди, имеющие непосредственное отношение к пропаганде и изучению языка иврит. Их высокая оценка словаря Шапиро — его научного, сионистского, объединяющего евреев СССР значения — в каждой строчке отзывов о научном подвиге Ф. Шапиро, опубликованных в этом сборнике.
Я горжусь тем, что именно меня попросили написать послесловие к этой книге.
Я обратил внимание на Лию Престину-Шапиро вскоре после приезда в Беер-Шеву на вечере ветеранов второй мировой войны. Потом я получил приглашение Городского управления абсорбции на выставку картин... Лии Престиной. «Так она еще и художница!» — удивился я. Но это удивление возрастало многократно, когда я узнал (от Лии самой), что никакая она не художница. Просто, как заявила эта удивительная женщина
на презентации выставки, она любит делать то, чего не умеет. Вы ставка удалась выше всяких похвал.
Делать то, что она не умеет, призналась Лия, подвигло ее и написание книги «Семья, друзья и я», в которой она с предельной откровенностью рассказала о своей долгой жизни и людях, встретившихся па ее пути. Там, конечно, было рассказано и об отце — Феликсе Львовиче Шапиро. Рассказано не так подробно, как он этого заслуживает. А у Лии Престиной много не только личных воспоминаний. Она сохранила все документы, все справки отца, отрывки писем из его переписки — все, что относилось к жизни и работе Ф.Шапиро. Все факты биографии отца, которые она приводит в своем очерке, подтверждаются документально. Это свидетельство о получении им звания дантиста, входной билет и зачетная книжка студента Петербургского университета, паспорт почти столетней давности со всеми отметками полицейских участков, полуистлевшие газеты со статьями Ф.Шапиро.
Перед репатриацией в Израиль часть документов, оглядываясь, нет ли за ней слежки, Лия отнесла в посольство Австрии. Оттуда их потом переслали в Израиль. Многим из читателей этой книги, может быть, и не понять, что сам поход в посольство для того времени был подвигом.
Эта книга — не единственный пример того, как Лия Престина чтит память об отце. В 1993 году она организовалав Беер-Шеве прекрасный вечер, посвященный 30-летию выхода в свет «Иврит-русского словаря», ее статьи об отце печатались в журналах «Алеф», «Круг», в местных и всеизраильских газетах, а очерк об отце, помещенный в этой книге, печатался в нескольких номерах приложения «Еврейский камертон» к газете «Новости недели».
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.