Слова пигмея - [3]

Шрифт
Интервал

Вот почему то, чем гордятся военные, всегда похоже на детские забавы. Взрослого человека не могут прельстить блестящие доспехи и сверкающие шлемы. Ордена – вот что меня понастоящему удивляет. Почему военные в трезвом состояний разгуливают, увесив грудь орденами?


ОРУЖИЕ

Справедливость напоминает оружие. Оружие может купить и враг, и друг – стоит лишь уплатить деньги. Справедливость тоже может купить и враг, и друг – стоит лишь найти предлог. С давних времен, точно снарядами, стреляли друг в друга прозвищем «враг справедливости». Однако почти не бывает случаев, чтобы увлеченные риторикой пытались выяснить, кто из них на самом деле «враг справедливости».

Японские рабочие только потому, что они родились японцами, получили приказ покинуть Панаму. Это противоречит справедливости. Америка, как пишут газеты, должна быть названа «врагом справедливости». Но ведь и китайские рабочие только потому, что они родились китайцами, получили приказ покинуть Сэндзю. Это тоже противоречит справедливости. Япония, как пишут газеты… Нет, Япония вот уже две тысячи лет неизменно является «другом справедливости». Справедливость еще ни разу не вступала в противоречия с интересами Японии.

Оружия как такового бояться не нужно. Бояться следует искусства воинов. Справедливости как таковой бояться не нужно. Бояться следует красноречия подстрекателей…

Обращаясь к истории, я каждый раз думаю о музее «Юсюкан». В его галереях старинного оружия в полутьме рядами выстроены самые разные «справедливости». Древний китайский меч напоминает справедливость, проповедуемую конфуцианством. Копье всадника напоминает справедливость, проповедуемую христианством. Вот толстенная дубинка. Это справедливость социалиста. А вот меч, украшенный кистями. Это справедливость националиста. Глядя на это оружие, я представляю себе бесчисленные сражения, и сердце начинает учащенно биться. Но, к счастью или несчастью, я не помню, чтобы мне хоть раз захотелось взять в руки это оружие.


МОНАРХИЗМ

Эта история относится к Франции семнадцатого века. Однажды герцог Бургундский задал аббату Шуази такой вопрос: «Карл VI был безумен. Как, по-вашему, следовало бы сообщить об этом самым деликатным образом?» Аббат ответил: «Я бы сказал коротко. Карл VI безумен». Аббат Шуази считал свой ответ одним из самых отчаянных поступков в жизни и всегда гордился им.

Франция семнадцатого века была настолько пропитана духом монархизма, что сохранила даже этот анекдот. Однако Япония двадцатого века ни на йоту не уступает Франции того времени в монархизме. Поистине он не приносит ни радости, ни счастья.


ТВОРЧЕСТВО

Художник, я уверен, всегда создает свое произведение сознательно. Однако, познакомившись с самим произведением, видишь, что его красота или безобразие наполовину заключены в таинственном мире, лежащем вне пределов сознания художника. Наполовину? А может быть, лучше сказать – в основном?

Оправдываясь, мы тем самым уличаем себя. Хотим мы того или нет, в создаваемых произведениях всегда обнажается наша душа. Разве не говорит древний обычай:

«Удар резаком – поклон» – о страхе людей тех времен перед границами бессознательного?

Творчество всегда риск. После того как силы человека исчерпаны, он может уповать лишь на волю небес – иного не дано.

«Когда я был молод и учился писать, то страдал оттого, что не получалось гладко. Скажу одно: старания лишь полдела, одними стараниями не достигнешь совершенства. Только состарившись, начинаешь понимать, что упорство еще не все: „три части – дело человека, семь частей – дар неба“. Это стихотворение Чжао Оубэя в „Луньши“ подтверждает мою мысль. Искусство – мрачная бездна. Если бы не жажда денег, если бы не влечение славы, если бы, наконец, не страдания от творческого жара, то, возможно, у нас не хватило бы мужества вступать в схватку с этим зловещим искусством.


КРИТИКА

Оценка литературного произведения есть сотрудничество между художником и критиком. Другими словами, разбирая чужое произведение, критик всего лишь пытается создать свое собственное. Поэтому во все времена произведения, сохранившие свое выдающееся значение, непременно обладают характерными чертами, допускающими возможность самых разных критических оценок. Однако, по словам Анатоля Франса, возможность разных критических оценок вряд ли означает легкость трактовки, поскольку произведения создаются словно в тумане. Подобно вершине горы Родзан, произведение с разных точек видится и оценивается по-разному.


КЛАССИКИ

Счастье классиков в том, что они мертвы.


О ТОМ ЖЕ

Наше и ваше счастье в том, что они мертвы.


РАЗОЧАРОВАВШИЕСЯ ХУДОЖНИКИ

Немало художников живут в мире разочарований. Они не верят в любовь. Они не верят в совесть. Подобно древним отшельникам они сделали своим домом пустыню утопий. Из-за этого они, возможно, достойны жалости. Однако прекрасные миражи рождаются лишь в небе пустыни. Разочаровавшись в делах человеческих, в искусстве они, как правило, не разочаровались. Наоборот, при одном упоминании об искусстве перед их глазами возникают золотые видения, обычным людям недоступные. Они тоже, размышляя о прекрасном, ждут своего счастливого мгновения.


Еще от автора Рюноскэ Акутагава
Ворота Расемон

Еще в юности Акутагава определил для себя главную тему творчества: бесконечная вселенная человеческой души и тайны человеческой психологии. За короткий срок, что был отпущен ему судьбой, он создал около полутораста новелл, эссе, десятки миниатюр, сценарии, стихотворения. Материалы для многих своих произведений писатель черпал из старинных хроник, средневековых анекдотов и феодального эпоса. Акутагва подчеркивал, что психология человека мало меняется на протяжении веков, и с тонким вкусом, неподдельным юмором и ярким литературным даром создавал свои бессмертные новеллы.


В чаще

Акутагава Рюноскэ - один из самых знаменитых писателей Японии XX века. Тончайший психолог, обладатель яркого провидческого дара, блестящий новеллист, он соединил своим творчеством европейский и восточный миры.


Лошадиные ноги

Акутагава Рюноскэ - один из самых знаменитых писателей Японии XX века. Тончайший психолог, обладатель яркого провидческого дара, блестящий новеллист, он соединил своим творчеством европейский и восточный миры.


Нос

"Он читал Анатоля Франса, подложив под голову благоухающий ароматом роз скептицизм. Он не заметил, что в этой подушке завелся кентавр"."Темно-синие ивы, темно-синий мост, темно-синие лачуги, темно-синяя вода, темно-синие рыбаки, темно-синие тростники и мискант... И вот все это погрузилось на дно почти черной синевы, а тут вверх взмываете вы, три белых цапли...""Я сочувствую любому духу протеста в искусстве. Даже если он направлен против меня".Эти три цитаты из написанного Акутагава Рюноскэ (1892-1927) взяты почти наугад - выбраны тем же образом, каким гадают по книге стихов.


Муки ада

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь идиота

"Он читал Анатоля Франса, подложив под голову благоухающий ароматом роз скептицизм. Он не заметил, что в этой подушке завелся кентавр"."Темно-синие ивы, темно-синий мост, темно-синие лачуги, темно-синяя вода, темно-синие рыбаки, темно-синие тростники и мискант... И вот все это погрузилось на дно почти черной синевы, а тут вверх взмываете вы, три белых цапли...""Я сочувствую любому духу протеста в искусстве. Даже если он направлен против меня".Эти три цитаты из написанного Акутагава Рюноскэ (1892-1927) взяты почти наугад - выбраны тем же образом, каким гадают по книге стихов.


Рекомендуем почитать
Свободомыслие и атеизм в древности, средние века и в эпоху Возрождения

Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.


Гоббс

В книге рассматриваются жизненный путь и сочинения выдающегося английского материалиста XVII в. Томаса Гоббса.Автор знакомит с философской системой Гоббса и его социально-политическими взглядами, отмечает большой вклад мыслителя в критику религиозно-идеалистического мировоззрения.В приложении впервые на русском языке даются извлечения из произведения Гоббса «Бегемот».


Вырождение. Современные французы

Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.


Несчастное сознание в философии Гегеля

В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.


Проблемы жизни и смерти в Тибетской книге мертвых

В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.


Онтология поэтического слова Артюра Рембо

В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.