Слова и наставления. Т. 1-2 - [21]

Кроме того, Бог даровал отцу Димитрию подлинное смирение. Он говорил, что был последним из всех и недостойным. «Не просите Бога за меня. Я этого не заслуживаю. Сколько живу, один вред от меня Церкви и людям. Какой плод принесу я, недостойный раб? Только плач о своих грехах и молитвы Богу за весь мир».

Люди поражались его любви к своим духовным чадам и заботе о них. Бесы боялись его терпения. День батюшки протекал в местах, наполненных благоуханием и чудесами. «Сегодня вечером я жду чуда», — мог он обратиться к своим святым. «Куда идти мне? Помогите!» Разве святые могут не ответить! Может ли Бог пребывать немым! Каждому дается проявление Духа на пользу (1 Кор. 12, 7).

Сажем еще о дарованиях батюшки. Он был другом Богородицы, очень почитал Ее, как и все святые. Имел дар рассуждения, красоту очищенной души. Преставился к возлюбленному Господу блаженной кончиной, ибо был сосудом благодати, уготованным Духом.

Страдания и скорби ради Бога

Еще в молодости он возжелал стать апостолом благодати, пособником спасения, Божьими устами. Миссионерский огонь снедал его, но сдерживали страх и отсутствие знаний. В нем нашли отклик слова Господа: Кого Мне послать? (Ис. 6, 8). Но батюшка с горечью думал: Я не умею говорить (Иер. 1, 6). Тогда Бог научил его, сколько он должен пострадать за имя Его (Деян. 9, 16). Отец Димитрий понял и с тех пор, ощущая поддержку Бога, неустанно терпел страдания и скорби за Него. Что бы с ним ни случалось, он видел в этом указание на путь ко спасению для себя лично и для других людей. Поэтому и хотел открывать всем, кто его слушал и наедине, и всенародно в церкви велицей (Пс. 39, 10). Сам того не сознавая, он шел апостольским путем. Поэтому невозможно для него было пребывать в покое, но в гонениях, непонимании, боли, оставленности.

Прежде всего он страдал, ибо его просвещенное и отзывчивое сердце понимало, что живет в мире напрасном и обманчивом, порабощенном законами пагубы и смерти, в мире, отстоящем далеко от Бога, Которого бы должен возжелать, к Которому бы возопить ему «гласом велиим». Тварь бессловесная совокупно стенает и мучится доныне (Рим. 8, 22). Представьте, насколько тяжело человеку, очистившему и украсившему себя в Боге, с чутким сердцем и умом просвещенным!

Человек простой и малограмотный был отец Димитрий. Его наставник — Божественное желание — научило его «страдать и, страдая, помнить о тех, кто ниспал от славы и свободы, променяв славу на плен». Наверняка он никогда не читал об этом. Но говорил своими словами: «Зову, зову, не слышит… А ты позови так: «Господи, помилуй!» Эти слова войдут в Его уши, достучатся до Его сердца… наступит покаяние, слезы потекут из глаз… придет Христос. Ты ощутишь покой и сладость в душе».

Когда этот святой человек молил Бога о прощении, казалось, что разорвется его сердце. С воплями искал он благодати, промокал насквозь от слез. «Надо уставать, чтобы получить воздаяние». Этот каждодневный труд отец Димитрий Гагастафис выполнял с упованием на спасение и с дерзновением славословил Бога. Все небо подвигалось в нем одном. Все небо освещалось, и отблески касались тебя. Ты видел небесное зрелище, сокрытое в чистой детской душе батюшки. Когда он исповедовался, то можно было подумать, что перед тобой стоит величайший грешник. Но охватывала дрожь и, сам того не желая, ты ощущал себя Иоанном Предтечей, полагая свою руку на главу его, как Креститель — на главу Христа.

Страдать необходимо. Иначе невозможно. Он страдал, чтобы очистить свое сердце и стяжать Бога — вот основание его духовного пути. Во чреве прияхом, и поболехом, и родихом дух спасения твоего (Ис. 26, 18).

Другой целью страданий отца Димитрия была любовь к пастве. К чадам, которых он носил во чреве и принимал на свои плечи, в свой ум. Нищий духом, он свидетельствовал евангельскую истину примером своей жизни, сам будучи живым евангельским посланием, книжником, наученным Царству Небесному (см.: Мф. 13, 52), учителем того, что сам выстрадал, молитвенником, отрекшимся от себя, многое страшное претерпевшим за Него (Флп. 1, 29) и молившимся усердно за народ Божий.

За этих людей батюшка служил бесконечные литургии, стоя на страже, словно иной Аввакум, и, преображаясь, становился херувимской колесницей, по слову пророка Иезекииля, часто совершая сорокоусты и много раз в день перечитывая свои помянники, возводя имена вписанных в них к небесному жертвеннику. Упавший ничком, он возносил духовных чад к кайме ризы Господа. Какие труды, какие слезы, какие скорби!

Но, конечно, не меньше ему приходилось страдать, чтобы успокоить растревоженные сердца верующих, разрешить их вопросы, защитить бедных, сирот, уладить все и для всех. Он бежал на помощь к каждому человеку, за все считал себя ответственным. Он говорил себе: «Поторапливайся, отец Димитрий, опять диавол вселился в нашу деревню», брал свой посох и до ночи домой не возвращался. Когда ему спать? Как сидеть на одном месте? Он был хозяином дома, в селе, в душах, он расточал себя на все, во всем виноватый, ибо грешный.

Он сердился на себя, когда забывал чьи–то имена во время молитвы и тогда шептал: «О здравии начальника автобусной станции… того врача…», всех их погружал в бездну милосердия Божия, полагая на свои плечи их бремена. Он не только молился, но непрерывно истощал себя на молитве, таял: