Слотеры. Бог плоти - [33]

И потом, как ни крути, молодой маг стал моим личным должником. Во-первых, я спас ему жизнь. Во-вторых, теперь я знал, что он освободил суккубу и собирался совратить молодую девушку против ее воли. Этого достаточно, чтобы обернуться застенками Палат правосудия, и все заступничество Колдовского Ковена не поможет. Ну и, в-третьих, хотел бы я посмотреть, как смертный откажет Выродку-Слотеру!

– Где ты обретаешься?

– Что?

– Где живешь, спрашиваю.

Юный арбориец побледнел.

Глава VIII Надежда для Веры

Богатые предместья Блистательного и Проклятого начинались к северо-востоку, сразу за синей лентой канала Веспина – рукотворной протоки, отделяющей искусственный полуостров, что облюбовала и обсидела знать, от остальной части города. В народе ее больше знали как канал Пятисот утопленников – по округленному числу рабочих, утонувших во время земляных работ, когда вода подмыла дамбу-перемычку. Позже эти же рабочие – те, кто всплыл, раздувшись от газов, и кого удалось выкопать из грязи прежде, чем разложение зашло слишком далеко, – собственно, и завершили работу над своей братской могилой.

Магистрат не погнушался нанять несколько Блеклых пастырей, чтобы немного сократить расходы и завершить работы в срок.

Сейчас, правда, мрачное прозвище выглядит несколько архаично, поскольку берега канала, облагороженные габионами из мрамора и полированного гранита, опоясанные аккуратными набережными с ажурными периллами по одну сторону и небольшими аллеями по другую, выглядят очень пристойно и ничем не напоминают о трагедии минувших лет.

После густо застроенного Ура, тесно стиснутого камнем и деревом, здесь, в фешенебельных районах, возникало гаденькое ощущение пасторали. Красивые особняки, иные из которых тянули на целые дворцы, гордо высились посреди пышных садов и даже небольших парков, поднявшихся усилиями опытных садовников. Изначально земля здесь не очень щедра – сказываются климат и близость сурового и холодного моря, поэтому жирную почву, благодатную для растений и деревьев, свозили аж из-под Вуувия, большого и дряхлого старика-вулкана, спящего к югу от Блистательного и Проклятого. Хитрая система мелиорации, а также удобрения, разработанные магами Ковена, не давали дождям вымыть из нее питательные вещества, и растительность цвела на удивление богато.

Усаженные по большей части вечнозелеными деревьями и кустарниками, сады и парки и сейчас оставались яркими и пышными, несмотря на подступившую к воротам города осень. После угрюмой серости уранийских улиц яркие краски просто резали глаз.

Людей с деньгами и влиянием в гигантском полисе всегда хватало, а места за каналом Веспина со временем больше не становилось, поэтому поместья следовали одно за другим. Так продолжалось несколько миль – до самой громады скалистого кряжа, который защищал Ур от наскоков свирепого Северного моря и еще более свирепых ветров, бичующих его побережье. Разбивая волну за волной о непоколебимую гранитную тушу кряжа, море рушилось вниз, разбрасывая хлопья пены, и откатывалось назад, чтобы собраться с силами для нового наскока. Ветра же, ударившись о камень, взлетали по отвесным скалам к небу, а затем падали на город снова, уже утратив часть своей буйной силы, но сохранив в порывах принесенный с севера холод и запах морской соли.

А с внутренней стороны к скалам, фасадом к городу, лепилась другая громада – рукотворная, сияющая тысячей начищенных стекол и позолотой оконных рам. То были Монаршие Чертоги – основная резиденция уранийских королей, величественная и неприступная твердыня, выраставшая, казалось, прямо из гранита. Хотя почему «казалось»? Часть внутренних помещений дворца и впрямь уходила в камень – где вырубленная из породы кирками, а где вырванная взрывами пороха…

Впрочем, так далеко забираться мне не требовалось.

Не проделав и двух третей пути от канала Веспина до Чертогов, наемный экипаж Гильдии перевозчиков остановился подле скромного (относительно скромного, понятно) трехэтажного особняка, обнесенного массивной кованой оградой. С железом на нее явно не поскупились: листовидные зубья высоких и грозных пик наводили на мысль о челюсти, выдранной у гигантской хищной рыбы.

На фоне других вилл и резиденций это поместье смотрелось еще и несколько мрачновато. Оно походило на битого, тертого жизнью лоточника, невесть как оказавшегося в компании расфуфыренных негоциантов.

Сада, к примеру, как такового здесь не имелось – только несколько больших клумб и высоких вазонов, расставленных в шахматном порядке, а еще аккуратно подстриженный кустарник по грудь крупному мужчине, образующий причудливый буро-зеленый лабиринт. Даже у неискушенного человека не могло не возникнуть мысли о том, что назначение сей конструкции вовсе не в эстетическом услаждении взора, – здесь куда больше функционального. К примеру, случись нападение на особняк, прятаться за такими кустами будет не очень удобно и уж совсем не умно – с верхнего этажа зеленый лабиринт должен прекрасно просматриваться и простреливаться. А доведись через него продираться штурмовой команде – выйдет та еще мука, больно густые да плотные заросли, можно запросто увязнуть.