Слоны умеют помнить - [2]

Прибывшая к последнему блюду великолепного завтрака, миссис Оливер играла с остатками меренги на своей тарелке. Она питала особое пристрастие к меренгам, но в пожилом возрасте с ними лучше быть поосторожнее. Ее зубы были белыми, ровными и, к счастью, никогда не могли болеть, но, увы, они не были настоящими. А искусственные зубы, по мнению миссис Оливер, изготовляли не из достаточно надежного материала. Ей всегда казалось, что у собак зубы из слоновой кости. Человеческие зубы состоят хотя не из слоновой, но все-таки из кости, а вот искусственные зубы делают из пластмассы или чего-то в таком роде, так что с ними лучше не рисковать, а то можно оказаться в весьма непрезентабельном виде. Определенные трудности представляли собой салат-латук, соленый миндаль, шоколадные конфеты с твердой начинкой, карамели, тянучки, а также необычайно вкусные, но клейкие и липкие меренги. Покончив с последним кусочком, миссис Оливер удовлетворенно вздохнула. Завтрак и в самом деле оказался отличным.

Впрочем, компания ему не уступала. Завтрак был дан в честь знаменитых писательниц, но, к счастью, на нем присутствовали не только они, а также писатели-мужчины, критики и читатели. Миссис Оливер сидела между двумя очаровательными представителями мужского пола. Эдвин Эйбин, чьей поэзией она всегда наслаждалась, часто бывал за рубежом и испытал немало увлекательных приключений. К тому же его интересовали рестораны и пища, о чем он и беседовал со своей соседкой, оставив литературу побоку.

Сидящий по другую сторону сэр Уэсли Кент также был приятным компаньоном. Он весьма похвально отзывался о книгах миссис Оливер, при этом не повергая ее в смущение, как это почти всегда делали другие. Сэр Уэсли упомянул пару причин, по которым ему нравилась та или иная книга, и, так как причины оказались вескими, миссис Оливер стала относиться к нему еще более благосклонно. Похвалы мужчин всегда приятны, думала она. Иное дело – женщины. Какую только чушь они ей не писали! Хотя молодые экзальтированные мужчины из дальних стран тоже этим отличались. На прошлой неделе она получила письмо, начинающееся словами: «Читая вашу книгу, я чувствую, какой благородной женщиной вы должны быть!» По прочтении «Второй золотой рыбки» он впал в литературный экстаз, казавшийся миссис Оливер абсолютно неподобающим. Она отнюдь не страдала излишней скромностью и считала, что ее детективные истории – вполне достойные образцы своего жанра. Некоторые из них были получше, некоторые – похуже, но ни те, ни другие не давали повода считать ее благородной. Она была просто удачливой женщиной, которая научилась писать то, что людям хотелось читать.

В целом ей удалось выдержать сегодняшнее испытание и даже получить удовольствие от разговоров с приятными людьми. Теперь им предстояло перейти в другое помещение, где подавали кофе и где можно было обменяться собеседниками. Миссис Оливер хорошо знала, что это опасный момент. Именно сейчас женщины могли атаковать ее неискренними похвалами, на которые невозможно найти правильный ответ. Это походило на разговорник для заграничных поездок:

– Я должна рассказать вам, как люблю читать ваши книги и какими чудесными они мне кажутся.

Ответ взволнованного автора:

– Это очень любезно с вашей стороны. Я так рада.

– Вы должны понимать, с каким нетерпением я ожидала встречи с вами.

– Мне очень приятно это слышать.

С вами говорят исключительно о ваших книгах или о книгах других женщин, если только вам известно, что эти книги собой представляют. Миссис Оливер знала о своей удручающей неспособности выпутываться из подобной литературной паутины. Однажды за границей ею завладела одна из иностранных приятельниц.

– Я слышала, что ты отвечала тому молодому корреспонденту, который брал у тебя интервью, – мелодичным голосом говорила Альбертина. – У тебя совсем нет гордости своим творчеством. Ты должна была сказать: «Да, я пишу хорошо – лучше всех, кто сочиняет детективные истории».

– Но это не так, – возразила миссис Оливер. – Я пишу неплохо, но…

– Никаких «но»! Ты должна говорить, что пишешь превосходно, даже если так не думаешь.

– Я бы хотела, Альбертина, – сказала миссис Оливер, – чтобы ты беседовала с этими журналистами вместо меня. У тебя это получилось бы куда лучше. Не могла бы ты как-нибудь притвориться мною, а я бы подслушивала за дверью?

– Да, это было бы забавно. Хотя они бы сразу поняли, что я – это не ты. Они знают твое лицо. Но все равно, тебе нужно всем повторять, что ты лучше всех. Они должны это знать и трубить об этом повсюду. Ужасно слышать, как ты говоришь, словно извиняясь за то, что делаешь.

В таких обстоятельствах миссис Оливер ощущала себя подающей надежды актрисой, которая пытается выучить роль, подвергаясь при этом беспощадной критике режиссера. Впрочем, сейчас ее вряд ли ожидали значительные трудности. Она уже видела пару женщин, поджидающих, когда они встанут из-за стола. Но им достаточно улыбнуться и произнести несколько шаблонных фраз вроде: «Как любезно с вашей стороны! Приятно, когда людям нравятся мои книги». Все равно что сунуть руку в коробку и достать оттуда десяток нужных слов, нанизанных на нитку, как бусины. А вскоре уже можно уходить.