Слоны умеют помнить - [19]

– А в семействе Рэвенскрофтов не было неприятностей, связанных с психикой?

– Вы имеете в виду мальчика? Да, с ними иногда происходят странные вещи. Несколько лет назад где-то неподалеку от Ньюкасла мальчик застрелил своего отца. Вроде бы у него была депрессия, и в университете он пытался повеситься. Никто так и не понял, в чем дело. Но у Рэвенскрофтов вроде бы ничего такого не было. Да, я в этом уверена. А вот что касается…

– Да, Джулия?

– Что касается другого мужчины…

– Вы хотите сказать, что Молли…

– Ну, это представляется весьма вероятным. Возьмите хотя бы парики.

– Не понимаю, при чем тут парики.

– Ну, стремление улучшить свою внешность.

– Кажется, ей было тридцать пять?

– По-моему, даже тридцать шесть. Молли показывала мне свои парики – один или два делали ее весьма привлекательной. К тому же она щедро пользовалась макияжем. Думаю, все это началось, когда они поселились там. Она вообще была недурна собой.

– По-вашему, она могла познакомиться с каким-то мужчиной?

– По правде говоря, я всегда так думала, – призналась миссис Карстерс. – Понимаете, когда мужчина заводит шашни с девушкой, люди обычно это замечают, потому что мужчины не так хорошо заметают следы. Другое дело – женщины. Конечно, она могла встречаться с каким-то мужчиной так, чтобы никто об этом не знал. Хотя кто-нибудь всегда что-то знает – слуга, садовник, водитель автобуса или кто-то из соседей. Знает и начинает говорить. И все-таки нечто в таком роде могло произойти, и если генерал узнал об этом…

– Вы имеете в виду убийство из ревности?

– Очевидно.

– Значит, вы считаете более вероятным, что генерал застрелил жену и потом себя?

– Да, потому что, если бы Молли хотела от него избавиться, она вряд ли пошла бы с ним на прогулку, положив в сумку револьвер. Для этого бы потребовалась довольно большая сумка. Приходится думать и о практической стороне дела.

– Знаю, – кивнула миссис Оливер. – Все это очень интересно.

– Вам это должно быть интересно, дорогая, потому что вы сочиняете детективные истории. Так что вам легче предположить, что там произошло в действительности.

– Вовсе нет, – возразила миссис Оливер. – Ведь я сама выдумываю те преступления, о которых пишу. В моих книгах происходит то, что я захочу, а не то, что произошло или могло произойти на самом деле. Поэтому я самая неподходящая персона для подобных предположений. Мне интересно знать, что вы об этом думаете, Джулия, так как вы были хорошо знакомы с этими людьми. Может быть, генерал или его жена что-то вам говорили…

– Да, когда вы это сказали, мне кое-что пришло в голову.

Миссис Карстерс откинулась в кресле, с сомнением покачала головой, закрыла глаза и словно погрузилась в кому. Миссис Оливер хранила молчание – на ее лице застыло выражение женщины, ожидающей первых признаков закипания чайника.

– Помню, Молли что-то сказала, и меня заинтересовало, что она имела в виду, – заговорила миссис Карстерс. – Что-то насчет начала новой жизни – по-моему, в связи со святой Терезой Авильской.

Миссис Оливер казалась удивленной.

– При чем тут святая Тереза Авильская?

– Право, не знаю. Очевидно, она читала ее житие. Молли сказала, что чудесно, когда женщина обретает нечто вроде второго дыхания. Она использовала не совсем такие выражения, но смысл был тот же. Знаете, когда в сорок или пятьдесят лет начинаешь новую жизнь. Так было с Терезой из Авилы. Раньше она была простой монахиней, а потом реформировала все монастыри, распространяя свое влияние, и стала великой святой.

– Ну, это не совсем то же самое.

– Да, – согласилась миссис Карстерс. – Но женщины часто говорят всякие глупости, подразумевая свои любовные связи. Они имеют в виду, что это никогда не бывает слишком поздно.

Глава 7 Назад в детскую

Миссис Оливер с сомнением взирала на три ступеньки и входную дверь маленького, довольно ветхого коттеджа в переулке. Под окнами виднелось несколько тюльпанов.

Раскрыв адресную книжку, миссис Оливер удостоверилась, что пришла в нужное место, нажала кнопку звонка, но, не услышав изнутри никакого отклика, осторожно постучала дверным молоточком, потом, не дождавшись ответа, повторила стук. На сей раз послышались шаркающие шаги, астматическое дыхание и звуки, свидетельствующие о попытках открыть дверь и отзывающиеся эхом в почтовом ящике.

– Пропади ты пропадом! Снова заела, скотина этакая!

Наконец дверь со скрипом отворилась. Глубокая старуха, с морщинистым лицом, сутулыми плечами и явно страдающая артритом, смотрела на посетительницу. В ее недоброжелательном взгляде не было страха – в нем ощущалась лишь неприязнь к незваным гостям, стучащим в дверь «крепости англичанки». Хотя на вид ей было от семидесяти до восьмидесяти лет, она по-прежнему была готова защищать свой дом.

– Не знаю, что вам нужно, но… – Старуха оборвала фразу. – Да ведь это мисс Ариадна!

– Просто чудесно, что вы меня узнали, – сказала миссис Оливер. – Как поживаете, миссис Мэтчем?

– Мисс Ариадна! Вот это да!

Уже давным-давно ее не называли «мисс Ариадна», подумала миссис Оливер, однако в надтреснутом старческом голосе все еще слышались знакомые интонации.

– Входите, дорогая, – пригласила старая дама. – Выглядите вы недурно. Не знаю, сколько лет я вас не видела, – по меньшей мере пятнадцать.