Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб - [31]

— Вот вам, Остер, и наш хваленый вермахт. Такого разгильдяйства я еще не встречал. Кстати, Либеншитц, капитан в гостинице тоже был с дамой?

— Не установлено, господин адмирал.

— Не установлено, — повторил Канарис. — Вероятней всего девица, бывшая с этими двумя дураками, завлекала их, чтобы сообщники влезли в машину. Позор, позор, господин полковник.

— Так точно, экселенц, — пробубнил Либеншитц.

— Кстати, по вопросу о документах, по аналогии вспомнил. Остер, предусмотрите в «Абверштелле Остланд» штат сотрудников групп по изготовлению русских документов.

— Но по категории бумаг высшей сложности у нас специалисты только в Берлине, экселенц, — сказал Остер.

— Что вы имеете в виду под высшей сложностью? — спросил Канарис.

— Например, партийные билеты большевиков.

— Об этом и думать нечего, не трогайте, такие вещи только здесь, в Берлине могут делаться. И вот что. По парижскому случаю составьте обзор. Капитан, кстати, его фамилия?

— Клюге, господин адмирал, — сказал Либеншитц.

— Да, да, Клюге, вспомнил. Он получил вчера полтора года тюрьмы. С учетом его безупречного прошлого и надо полагать всякого рода заступников. Я вот о чем думаю. Когда возьмем Москву и Ленинград, туда всякого рода паломники вроде капитана и фельдфебеля потащатся. Рты раскроют от удивления перед Кремлем и растеряют все на свете. Войска надо воспитывать. Поручите, Остер, преподать этот случай, обзор разошлем всем нашим отделам. Из ошибок надо извлекать выводы, — поучительно закончил мысль адмирал. — Так вот, Либеншитц, пора вам заняться чем-то новым, а то вы в Париже закисать стали. День нашего прыжка на Восток все ближе. Штабная разработка стратегического плана наступательных действий вермахта на лето этого года в разгаре, и как всегда абвер впереди.

— Я понял уже несколько месяцев тому назад, что теперь очередь России, — сказал Либеншитц.

— Почему? — спросил Канарис.

— Значительно упала переписка с центром абвера здесь, в Берлине, — ответил полковник.

— Вот, Остер, учитесь. Выдумываем умнейшие дезинформирующие противника меры, а в своей среде расшифровываемся. И если это чувствует Либеншитц, то почему не будет ощущать какой-нибудь английский или русский осведомитель, внедренный в абвер? Наверное, в штабах вермахта та же картина, — воскликнул Канарис. — Сделайте выводы, Остер. Больше рассылайте разного рода запросов, связанных с вторжением в Англию. Как вы смотрите, полковник, — обратился он к Либеншитцу, — если мы назначим вас на пост начальника нового органа «Абверштелле Остланд»?

— Как большую честь, господин адмирал.

— Мы оказываем вам огромное доверие, полковник. Стать во главе такого подразделения в период подготовки к наступлению на Советы — это ответственность перед рейхом и фюрером, — торжественно изрек Канарис.

Перешли к деловой части беседы. Адмирал подозвал Либеншитца к карте и объяснил ему планируемые направления ударов по Прибалтике и Белоруссии.

— Смотрите, до сего времени против Советов с территории Прибалтики мы ведем работу силами «Абверштелле Кенигсберг» преимущественно через Латвию и Литву и «Кригсорганизацион Финланд» — через Эстонию. Поскольку вы, Либеншитц, выдвигаетесь на первый план, то постепенно функции и силы этих двух органов перейдут к вам. Мы должны обеспечить Восточный фронт лучшими кадрами, чтобы военное командование было уверено, что абвер предвидел, предусмотрел, получил исчерпывающую информацию заранее, господин полковник, — сделал ударение на слове «заранее» Канарис. — Не забудьте, что вы должны высоко держать марку абвера. В Риге разместятся и рейхскомиссар Остланда со своим штабом, и руководство службы СД, и полицейские чины, и мы.

— Осмелюсь заметить, экселец, что все это хорошо… и сложно, — подыскивая нужное слово, нерешительно заявил Либеншитц. Остер посмотрел на него с интересом. — Все сложно, когда на одном перекрестке вместе сходятся все службы: и абвер, и СД, и полиция. Это больше благоприятствует внутренней безопасности провинции, а для нас? Предвижу путаницу, господин адмирал. Ведь нам придется отбирать и посылать в советский тыл людей, причем не прибалтов, а русских, знающих местные условия, т. е. из числа пленных, я так понимаю, и здесь же господа из СД, они будут ставить палки в колеса. Не нравится мне это соседство…

— Видите, экселенц? Те же опасения, — бросил реплику Остер.

— Вы думаете, я этого не понимаю? — раздраженно спросил адмирал. — Я это предвижу, но что из того? Работать будем вместе, не смещайте акценты. Я рад, что вы, Либеншитц, ухватили суть вопроса, на глубину я не рассчитывал. Но то, что касается пленных — вы попали в точку. Если мы покончим с Советами за два месяца, то мы, возможно, сумеем насытить агентурой наши потребности в тактической разведке. Я говорю «возможно», ибо русская контрразведка работает вовсе неплохо. Они ловят наших в данное время весьма успешно. Так, Остер? Остер кивнул и, отвечая на вопрошающий взгляд адмирала, сказал:

— На сегодня не поступило подтверждения о начале работы от пятидесяти групп, посланных по линии третьего отдела.

— Вы слышите, Либеншитц, это большой процент неудач, — заметил Канарис. — Мы обменивались мнениями с Остером. Сейчас наши школы в Варшаве, Штеттине, Кенигсберге, Вене работают с полной нагрузкой. Если поискать, то найдутся еще толковые люди в среде русской и украинской эмиграции, вон их сколько болтается и здесь, в Берлине, и в Париже, и по всей Европе. Но если война затянется, а мы с вами, я имею в виду абвер, люди трезвые, что тогда? Нужны, прежде всего, система и трезвый расчет, — передохнул Канарис.