Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб - [21]

— Смотрите сюда. С территории Польши мы работу разовьем, но с Прибалтикой пока ясности нет. Как сложится там ситуация покажет следующий год. Я так думаю. Мы в Прибалтику входить не будем, незачем преждевременно наваливаться на фланг русским и раскрывать карты. Это не по-джентльменски. Но в случае каких-либо осложнений мы не можем остаться там без позиций. Нужно иметь крепкую сеть, управляемую вами, скажем из «Абверштелле Кенигсберг». Конечно, коллеги из Эстонии, Латвии, Литвы дадут нам людей, но надо иметь и свою агентуру, неизвестную нашим прибалтийским друзьям. Мало ли что может случиться! Они продаются всем. Каждый Краузе мечтает о вилле. Попробуйте подразвить там операцию «Кредит», в Европе мы имели благодаря ей неплохие результаты. Вот так, Бентивеньи. И не считайте, что если вермахт одерживает одну победу за другой благодаря в том числе и нашим расчетам, то нам не придется платить за грехи. В трудные минуты за грехи платят.

Бентивеньи лишь успевал наклонять голову в знак согласия.

— А теперь вот что, подполковник. Я не люблю быть должником, тем более перед таким своим другом, как сэр Шелленберг. Давайте сочиним ему деловое письмо насчет, помните, его сотрудника Шнайдера, который возится на наших глазах уже полгода с этим англичанином, как его фамилия?

— Остин, экселенц. Они знакомы уже месяцев восемь.

— Тем более, что англичанин работает на абвер уже полгода. Мало того, что он сотрудник Интеллидженс Сервис, о чем этому дураку Шнайдеру не сказал, и наш долг нарушить молчание Остина и предупредить драгоценного друга Вальтера. Примерно такого содержания: «По достоверным сведениям абвера сотрудник консульского отдела посольства Германии в Мадриде Шнайдер установил там контакт с английским торговцем Остиным, который использует это знакомство в интересах английской разведки. Сообщаем согласно договоренности об обмене информацией». И мою подпись. Все мило и пристойно. Абвер не прощает издевок. Кажется на сегодня все, Бентивеньи. Все-таки у меня день рождения, и я ухожу. Пусть Шелленберг радуется нашему подарку и отстанет от Остина. До завтра.

Подполковник вышел, тихо закрыв за собой дверь. Канарис не переносил обид, даже ничтожных. Последнее слово оставалось за ним.

Рига. Февраль 1940 года

В это тусклое февральское утро Александр Пуриньш проснулся позже обычного. Было воскресенье, можно поваляться, даже перевернуться и лечь поперек двухспальной кровати, тем более, что Магда убежала, надо думать, часов в девять, а ему в такой позе нравилось смотреть на свою недавнюю новинку в спальной комнате — камин, умело выделанный из печи, облицованной белым кафелем от пола до потолка. Он давно мечтал о том, чтобы придать какой-то уют спальне, комнате просторной и холодной, где солнце бывало лишь по утрам и то на короткий миг. Ранней осенью прошлого года ему пришлось побывать в гостях у Свикиса, оптового торговца лесом, главы мебельной фирмы, владельца здоровенного особняка в Задвинье, расположенного в числе других богатых домов на улице, опоясывающей небольшое озерцо Марас. Участок торговца спускался к самой воде, был ухожен, газон сверкал коротко подстриженной политой травой, в центре его росли три великолепные липы, и возле них стоял камин. Пуриньш вначале ничего не понял. Камин с трубой, торчащей, правда, из-под навеса, и на вольном воздухе. Подумать только! Затем, бросив взгляд на самодовольное выражение рожи господина директора Паула Свикиса, с которым тот позировал перед гостями на фоне дома, лужайки, прекрасного БМВ вишневого цвета, небрежно поставленного около гаража, Пуриньш понял, что у хозяина всех этих богатств камин на дворе, с фигурной решеткой, выкованным из меди экраном, затейливыми щипцами и громоздкой кочергой — это способ самоупрочивания в шатающемся мире. «Что ему камин, — зло думал Пуриньш, — он с таким же успехом способен разводить черных лебедей и разместить в пруду крокодилов при условии вечно теплой воды и заграждения, чтобы они не покусали ноги гостям». Впрочем, Пуриньш завидовал денежным людям по-хорошему. У него самого таланта к коммерческой деятельности не просматривалось, а вот если бы деньги явились к нему в качестве наследства, выигрыша в лотерею, на ипподроме или вследствие выгодной женитьбы! Конечно, все эти вздохи по деньгам с неба были ребячеством, но ведь бывают такие случаи? По мере топтания на месте по службе в политической полиции и наматывания прожитых лет, а ему исполнилось уже тридцать пять, Пуриньшу все чаще приходила мысль о том, что неужели придется всю оставшуюся жизнь посвятить себя охране таких, как Свикис, с чертовым камином-памятником?..

Он перевернулся еще раз, пошарил рукой под кроватью, достал сельтерскую, отбросил крючок с фарфоровой пробки и жадно стал пить. Полегчало. Принялся за вторую, пил медленнее и считал искорки от лопающихся пузырьков на поверхности стакана. Поскольку успевал досчитать до десяти-двенадцати раз и сбивался, то понимал, что путается и одной сельтерской не обойтись, надо сходить за пивом. Голова побаливала, вставать не хотелось, от давно погасшего камина еще шло тепло. Усмехнулся, что если бы не увидел сооружение Свикиса, то не удосужился сделать камин у себя. В тот вечер Свикис расхвастался, что мысль сделать камин на дворе пришла ему в голову, когда он увидел знаменитую скульптуру девушки-русалки в Копенгагене. Может и так, подумал Пуриньш. От торговца лесом особых фантазий ожидать не приходилось. От девушки-русалки к камину… Хотя именно это рассуждение и подтолкнуло мысль Пуриньша, но только в обратном порядке: от согревающего огня к таинственным незнакомкам. Навещавшие его дамы придут в восторг от предложения полюбоваться на огонь в очаге и танцующие блики на стенах спальни, и это оправдает их в собственных глазах — в результате минутной слабости оказаться в кровати любезного хозяина. Пуриньш стал гордым от сознания, что его мысль по-настоящему изящна и оставила далеко позади тупоумные финансовые затраты жирного лесоторговца. Последствия того вечера у Свикиса свелись для Пуриньша не только к идее о камине. Отнюдь. Появилась несравненная Магда, прелести которой не шли ни в какое сравнение с другими дамами — они были на класс выше, и он уже стал подумывать о женитьбе на ней, но капитал в денежном выражении у нее был невелик, а без такового нечего было пока и огород городить. Вот если бы им стать владельцами косметического салона, где работала Магда, вот тогда!..