Слоник из яшмы. По замкнутому кругу - [95]

В третий раз Жарков появился на лестничной клетке с нарядом в руке. Он постучал в дверь и, передав вахтеру наряд, сказал:

— На распределительном щите главного конвейера опять выбило предохранитель!

Дверь распахнулась, и Жарков вошел в коридор, где размещались участки семнадцатого цеха.

Холодова слышала, как, войдя в цех, Жарков сказал начальнику участка:

— Опять у вас замыкание в коробке электроарматуры. Давно надо было заменить всю проводку.

Подставив стремянку, он поднялся к плафону, отвинтил крышку коробки, перекусил кусачками красный проводник, извлек камеру и положил ее в карман комбинезона.

По движению его рук Холодова представляла себе всю эту операцию, видеть она не могла, так как, стоя на стремянке, Жарков грудью закрывал коробку арматуры.

— Здесь все в порядке, — сказал он. — Перейдем к следующей. — И, переставив стремянку, он поднялся к плафону, в коробке которого, Холодова знала, находилась вторая камера.

Вера Павловна сидела к нему спиной, но, поставив зеркало копира под нужным углом, она наблюдала за Жарковым. Ее душили гнев и ненависть. Хотелось металлическим рычагом, который сжимала ее рука, самой расправиться с этим негодяем, но, сдерживая себя, она внимательно следила за каждым его шагом, за каждым движением.

Устранив, как он выразился, «короткое» и оформив наряд, Жарков направился в амбулаторию. Врачу он пожаловался на головокружение и тошноту.

Врач выдал освобождение от работы.

Жарков занес наряд в электроцех, показал освобождение, полученное им в амбулатории, и ушел с территории завода. Дома он пробыл минут тридцать, затем направился в сторону вокзала, по дороге вскочил на подножку попутного самосвала, доехал до железнодорожного переезда, соскочил и пошел по путям к перрону. Время им было рассчитано точно — через десять минут прибывал пассажирский поезд. Подойдя к очереди в билетную кассу, он передал деньги военнослужащему и попросил взять билет до Москвы.

Вагон был старого типа, бесплацкартный. Жарков залез на верхнюю багажную полку, положив под голову пиджак, лег и закрыл глаза.

Нижние места заняли пожилые люди, они разговаривали о пенсии.

— Стало быть, мне шестьдесят, Екатерине Сергеевне, — старик указал на женщину в платке, — вышло пятьдесят, всего, посчитай, сто десять! И выходит, я, потомственный почетный пролетарий, имею на старости лет вполне подходящие условия жизни. Мы теперь с Екатериной Сергеевной и дома-то не сидим, все больше по внукам гостим, вот как!

— Вы бы, папаша, потише разговаривали, спать охота, — сказал пассажир с багажной полки.

— Ваше дело молодое, где прикорнул — там тебе и перина, спи в свое удовольствие…

— Пойди лицо-то умой, потомственный пролетарий! Ишь как замызгался! — сказала женщина в платке, доставая из баула полотенце и мыло.

Старик взял туалетные принадлежности и направился в конец вагона. Когда дверь за ним закрылась, он вынул из брючного кармана большие серебряные часы-луковицу на тонком капроновом шнуре вместо цепи, открыл крышку и сказал:

— Докладывает седьмой! Все в порядке. «Пассажир» спит на багажной полке. Проехали станцию. Перехожу на прием.

Затем он открыл заднюю крышку и, приложив часы к уху, услышал:

— Я — «Байкал»! Я — «Байкал»! Рапорт принял! — Это был индекс Никитина.

Второе донесение из поезда Никитин получил через полчаса: «Пассажир» спит».

Третье мало чем отличалось от второго. Вскоре было получено новое донесение:

«Пассажир» обнаруживает беспокойство, справляется о названиях станций».

Из Барыбина было получено краткое донесение:

«Пассажир» сошел с поезда».

Через несколько минут Никитин вновь получил сообщение:

«Пассажир» идет в сторону леса от станции Барыбино на северо-восток».

В то же мгновение грузовая машина «ГАЗ-51» с контейнером в кузове резко свернула с автомагистрали на восток, проскочила на большой скорости Барыбино и остановилась на шоссе.

Никитин принял донесение:

«Докладывает двенадцатый! «Пассажир» вскрыл тайник, переоделся в серый костюм. Достал маленький чемодан, коричневый, фибровый. Вынул пистолет и положил в правый карман брюк. Направляется в юго-восточном направлении».

На шоссе у самого кювета стояла синяя «Волга», шофер дремал, положив голову на баранку. Очнулся он от покалывания тока в руку и, приложив наручные часы к уху, услышал:

— «Пассажир» в сером костюме, в руке коричневый фибровый чемодан.

Шофер включил зажигание, и машина тронулась в восточном направлении.

Проехав два километра, шофер увидел человека в сером костюме с коричневым чемоданом в руке. Человек голосовал, подняв правую руку.

— Друг, — сказал человек в сером костюме, — подвези до Орово.

— Не с руки, — ответил водитель. — Нам с тобой по дороге до Бронницы, а там тебе на восток, а мне на юг, в Коломну.

— Пятерку, а?

— Одного бензина на пятерку сожжешь…

— Десять?

— Деньги на бочку! — оживился водитель.

— Недоверчивый! — не то с укоризной, не то с похвалой произнес человек в сером костюме, но десятку все же вынул.

Шестьдесят километров оказались нелегкими — булыжное шоссе разбито, местами шли дорожные работы и приходилось кружить в объезд по поселку. Вскоре синюю «Волгу» обогнал «ГАЗ-51» с контейнером в кузове.