Слониха-пациентка - [84]
С моей точки зрения, павианы — в частности, гамадрилы в Виндзорском сафари-парке — во многих отношениях самые интересные из приматов. У них больше общего с людьми, чем у других обезьян. Они могут изображать самые разные выражения на лице. Они умные, общительные животные, живут в группах со сложной иерархией. Именно павиан почитался древними египтянами в образе бога Анубиса, а название одного из видов — бабуин — по-гречески значит «Древесная нимфа». В XVII веке считалось, что павиан — наполовину зверь, а наполовину человек. Весьма возможно, что именно его длинная и прямая морда породила поверье, что существуют люди с собачьими головами. Взрослые гамадрилы-самцы — бравые и грозные, вооружены клыками, похожими на кинжалы. Они готовы защищать домочадцев и друзей от самых опасных хищников, и даже львы и леопарды обычно предпочитают держаться от них подальше. Ветеринар, работающий на открытом месте с больным или травмированным павианом, должен опасаться его сородичей — волосатые и свирепые, точно древнескандинавские воины, они готовы ринуться на выручку своему собрату.
Мы с Джоном стояли на пороге обезьянника и наблюдали за его обитателями. Большинство из них с нетерпением ожидали, когда откроют дверь и они смогут ринуться на лужайку. Еще бы! Впереди целый день: хочешь — затевай шумные игры с приятелями, хочешь — решай домашние споры, хочешь — ищи в траве семена и жуков, ну и, конечно, размышляй над тем, как бы слинять в окрестные леса, принадлежащие ее величеству королеве Англии. Когда парк был во владении семьи Билли Смарта, павианы организовали побег следующим образом: посылали одного отвлекать внимание злющей немецкой овчарки, бегавшей у ворот на длинном поводке, и, пока тот дразнил собаку, доводя ее до белого каления, остальные, карабкаясь друг дружке на спину, делали обезьяньи «пирамиды» и перескакивали через электрифицированную проволоку. Вырвавшись, они цеплялись за шасси проезжавших автомобилей и укатывали «зайцами».
Вообще же виндзорские павианы того времени были классными автомеханиками — им ничего не стоило ловкими движениями твердых мускулистых пальцев вырвать резиновую прокладку ветрового стекла, так что последнее выпадало и разлеталось вдребезги; каждый сезон они натаскивали такое количество автодеталей — в основном антенн, колпаков и стеклоочистителей, — что хватило бы на целую автомастерскую. Эти собирательские замашки обезьян не укрылись от глаз грифов, обитавших вместе с ними в старом обезьяннике. Когда пернатые видели, что приматам эти игрушки надоели, они подбирали утащенные ими антенны и «дворники» и использовали в качестве материала для строительства гнезд.
Видимо, это очень забавно — быть павианом. И в это горестное утро обитатели обезьянника выглядели оптимистичными и нетерпеливыми — за исключением немногих, которые как будто были не в духе. Мы отловили их и тщательно осмотрели. Никаких симптомов, кроме слабости, вызванной усталостью. Когда обезьяны были выпущены на лужайку, они предпочли остаться в помещении, точно гуляки в гостинице после ночных шатаний по городу, но вожаки стаи не позволили им этого, хватая за руки или выволакивая за плечи.
Солнце уже нещадно палило; стояла макушка жаркого лета 1989 года. И вот на наших глазах веселые павианы, еще мгновение назад полные радости жизни, начинали слабеть и падали в траву, как будто вся их энергия испарялась под лучами солнца.
— Пойдем, сделаем вскрытие умерших ночью, — сказал я Джону. — Может, удастся понять, что нам с этим делать. Итак, шесть погибших и столько же больных — значит, коварная эпидемия чего-то такого, чему нас двадцать лет назад учили в Королевском колледже по курсу «болезни приматов».
Трупы умерших павианов уже дожидались нас в прозекторской. Натянув перчатки и запасаясь значительным количеством йодина для дезинфекции, мы стали друг против друга с разных концов стола и начали вскрытие. Джон защитил свою докторскую диссертацию по человеческим опухолям в госпитале Чаринг-Кросс и, проработав с нами год в Аравии, стал ветеринарным патологом в Лондонском зоопарке. Я занимался человеческой патологией после выпуска в 1956 году. Оба мы по-прежнему тонко чувствуем эту науку — современный ученый вариант старинного римского прорицательства, гадания на внутренностях животных. Результаты вскрытия всех шести трупов оказались одинаковы: полные желудки, никаких видимых признаков болезни. Но — как это говаривал Шерлок Холмс в любопытном ночном эпизоде с собакой? — отсутствие свидетельства есть свидетельство само по себе. Мы заподозрили солнечный удар либо острую септикемию — отравление крови, вызванное микробами, приводящими к быстрой смерти. Мы взяли пробы содержимого желудков, крови, мускулов и важнейших органов для лабораторного анализа, а затем, тщательно отмывшись, вернулись на лужайку.
— Возможно, действительно злоумышленное отравление, — сказал Джон, — но чем и как, понять трудно.
Я рассказал ему о множестве подобных случаев, с которыми мне приходилось разбираться, в том числе целой эпидемии таких инцидентов, вспыхнувшей в Честерском зоопарке, — тогда сильное подозрение пало на одного из его работников.
