Слон - [4]
— Она не играла в крикет. Мы приходили сюда за другим.
Дедушка достал из рюкзака лист бумаги. Сложил его сначала пополам. Потом загнул уголки. Вскоре под его узловатыми морщинистыми пальцами возник бумажный самолётик. Дедушка встал, размахнулся и запустил его. Самолётик проплыл над девочкой и устремился вперёд — ровно, как по ниточке, к невидимой цели. Он летел и летел, неподвижный и упорный одновременно, и наконец мягко коснулся земли в самом центре поля.
Олли разинула рот. Потом улыбнулась.
— Вот это да! — выдохнула девочка.
Дедушка тоже улыбнулся и положил ладонь ей на макушку.
— Теперь твоя очередь, — сказал он.
Вместе они сложили лист бумаги пополам. Потом загнули уголки. И наконец в руках у Олли оказался красивый белый самолётик.
— Ну, давай, — улыбнулся дедушка. — Запускай его!
Олли встала, размахнулась и отправила самолётик в небо. Он описал аккуратную дугу над травяным склоном и приземлился в нескольких метрах от первого самолётика.
Олли рассмеялась — это было так просто и красиво. Белая бумага, ровная дуга, мягкая зелёная трава. И фиолетовый рюкзак рядом, и дедушкина золотистая соломенная шляпа, и бледно-голубой купол неба над городом.
Олли попыталась представить себе маму: вот она, ещё девочка, стоит на этом же самом месте. Её маленькие руки складывают лист пополам, загибают уголки — и выпускают в небо самолёт, и он летит прямо в центр поля. Смеялась ли она так же от радости? Вприпрыжку ли бежала сюда, как сама Олли?
Трудно было представить маму девочкой.
Трудно было вообще её представить.
Фотография
Вечером Олли лежала в постели. Фредди боролся со старым носком: подбрасывал его в воздух, а затем, громко рыча, падал на спину и ловил его.
На тумбочке рядом с лампой стояла фотография. Олли взяла её в руки.
На фотографии были родители.
Вместе.
Папа одной рукой обнимал маму за плечи, а другую держал в кармане джинсов. Он широко улыбался. Олли давно уже не видела папиной улыбки.
На маме была белая шляпа, которую трепал ветер, — казалось, в следующую секунду шляпа улетит прочь. Мама не смотрела в объектив. Она смотрела на папу — так, словно на целом свете не существовало для неё ничего важнее, словно у них с папой на двоих был океан секретов, о которых больше не знал никто.
Через год после того, как была сделана эта фотография, родилась Олли. А ещё через год мамы не стало.
Олли положила фотографию себе на грудь и подумала, как выглядел бы папа, если бы его сфотографировали сегодня. Ни улыбки, ни океана секретов. Только слон, который обязательно влез бы в кадр.
Девочка смахнула слезу и взглянула на Фредди. Пёс лежал у неё в ногах, вытянув морду и зарыв её в одеяло. И тихонько ворчал — как всегда, когда Олли становилось грустно.
Под кроватью
Тук-тук.
— Как ты? — послышался из-за двери дедушкин голос.
Дедушка зашёл в комнату. Фредди юркнул под кровать. Дедушка сразу заметил фотографию в руке у Олли.
— Хочешь поболтать? — предложил он.
Олли кивнула.
— Расскажи, что было сегодня в школе, — попросил дедушка.
И Олли рассказала, что ей нужно найти какую-нибудь старую и чудесную вещь, чтобы принести её в класс.
— Я хочу всем показать свой велосипед, — объяснила она.
— А-а, — произнёс дедушка.
Он медленно кивнул. Олли знала, что ему этот велосипед тоже дорог.
— На нём когда-то ездила твоя мама, — заметил дедушка. — Он такой красивый.
— Ага, — согласилась Олли, комкая край одеяла. — Только папа всё никак его не починит. Он просто отнёс его в мастерскую, и всё.
— Что ж, — ответил дедушка, и глаза у него заблестели, — у меня есть ещё одна старинная вещь. Может, тебе понравится.
Пишущая машинка
Она стояла на грубо ошкуренном деревянном столе, в комнате у входа в дом, которую все почему-то называли верандой. Она была чёрная, с веснушками ржавчины. На металлических рычажках сидели маленькие блестящие клавиши, круглые, будто кукольные блюдца. Нажимаешь на клавишу — и выскакивает крошечный металлический молоточек, бьёт по ленте с чернилами, и на бумаге отпечатывается буква. Начинается весёлый механический перестук, а время от времени — это нравилось Олли больше всего — машинка звякает, предупреждая о том, что строка подбирается к краю листа.
«Дзинь! — говорит машинка. — Осталось совсем мало места!»
Олли знала, что машинка была у дедушки почти всю его жизнь. Но оказалось, она знала про неё ещё не всё.
— Она помогала мне быть ближе к твоей маме, — сказал дедушка, и взгляд его затуманился.
— Как это? — не поняла Олли.
— Твоя мама любила поэзию. Когда она выросла и стала жить отдельно, я перепечатывал её любимые стихи и посылал ей по почте. Можно было, конечно, просто подарить целый сборник, но это совсем не то. Когда твоя мама видела напечатанные стихи, то понимала, что я их прочёл и сам напечатал, как если бы я их и сочинил. Это была наша тайна.
Олли провела пальцами по клавишам и заметила, как дедушка потихоньку промокнул глаза носовым платком. Она вскарабкалась ему на колени и обняла так крепко, на сколько хватило сил.
Ужин
За ужином папа и слон сидели напротив Олли. В голове у девочки крутились слова, сказанные Артуром. «Чтобы твой папа починил велосипед, надо сначала починить твоего папу».
Несмотря на "детскую" форму - определение в главные герои и помещение в центр сюжета кота Васьки - книга достаточно серьезно и подробно описывает фауну и работу сотрудников Каспийского заповедника (заповедника с таким названием нет, вероятно, речь идет об Астраханском заповеднике).Для младшего и среднего возраста.
«Когда я был мальчишкой, школьником, – рассказывает автор этой книги Сергей Вольф, – я был очень застенчивым и тихим. Может быть, самым застенчивым и тихим в классе. Наверное, поэтому я так завидовал ребятам, которые, в отличие от меня, были бойкими и весёлыми, выдумщиками и проказниками. Если бы не они, я так и остался бы застенчивым и тихим… Вот почему я написал про них рассказы».
Восьмиклассница Андрея знакомится со своей матерью, сёстрами и братом. Тяжелая атмосфера в доме заставляет ее думать о возвращении в Шварцвальд, где она жила у приемных родителей. После радостных, а потом очень тяжёлых событий она поняла, что должна остаться в кругу родных. Для того, чтобы победить себя, победить зло, которое проявляется и в нас, и в наших ближних, нужна помощь Господа Иисуса. Андрея нуждалась в этой помощи, и Господь протянул ей Свою руку. Она охотно ухватилась за эту руку, и Господь вывел ее из трудностей.
Повесть А. Мандругина о годах первой мировой войны. В центре повествования — группа мальчишек из рабочего поселка Нахаловка. Автор рассказывает о том, как, сталкиваясь с бедностью и нищетой, социальным неравенством, наблюдая классовую борьбу, ребята постепенно начинают постигать идеи революции, включаются в революционное движение.