Сломя голову - [86]

Итак, мы были готовы: мама, мой учитель французского и я. Но это, поклялась я себе, не будет упоминаться ни в моей статье, ни в книге или фильме, созданных по этому сюжету. В любом случае, кто бы мне поверил?

Стараясь казаться как можно менее заметными, мы втроем промаршировали строем по холлу гостиницы и вышли в облачную ночь.

Сев на заднее сиденье такси, спустя тридцать секунд я осознала, что, собственно говоря, даже не знаю точно, куда ехать. Опустив стекло, я подозвала швейцара отеля («Так невежливо с моей стороны», — поежилась я, но момент был отчаянный — и спросила, не знает ли он, где находится оптовый склад нижнего белья фирмы «Ле До Ляпен». Сначала его брови подпрыгнули в тревоге, ведь парижане знают свою моду так же хорошо, как лондонские таксисты окольные дороги.

— Bien sur, mademoiselle[75], — ответил швейцар, наклоняясь к полуоткрытому окну водителя и пускаясь в самые подробные объяснения, какие мне когда-либо доводилось слышать. Водитель периодически кивал.

— Ты записываешь все это? — спросила шепотом мама. Я беспомощно пожала плечами. Я перестала что-либо понимать уже после упоминания первого поворота.

— Заплачу, чтобы он подождал нас, — пообещала я, пытаясь ободряюще улыбнуться ей.

Швейцар дружески шлепнул такси по крыше И пожелал нам успеха.

«Хуже некуда, — подумала я, — хотя, конечно, не хуже, чем погоня за несбыточным в случае Луиса-Хайнца и Жака». Откинулась на спинку и постаралась расслабиться. Судя по описанию маршрута, нам предстояла долгая поездка.

Через двадцать пять минут, миновав не запертые и не охраняемые ворота, я спряталась за тележкой, наполненной рулонами лайкры и кожи.

В такси мы согласовали план действий, основанный на информации, полученной от Шони: мама и я встанем на страже в главном помещении мрачного бетонного блока склада. Несмотря на то, что открытое пространство было большим, как футбольное поле, можно было почувствовать клаустрофобию, находясь в центре скопления двух десятков тележек с тканями всех оттенков черного, белого и серого.

Тем временем Жак отправится на поиски кладовой, где держали Луиса-Хайнца. Мы очень надеялись, что он все еще там. Мы даже не рассматривали возможность того, что он может находиться где-то еще, не говоря уж о том, чтобы составить запасной план действий, — пока в моем мозгу не сверкнула внезапно эта мысль, в тот момент, когда кусок кожи задел макушку. «О, черт», — пробормотала я, отметая и мысль, и кожу. Я пыталась думать о чем-нибудь хорошем — о том, как Жак воссоединяется с Луисом-Хайнцем. А Лола — с теми платьями. А я — с…

Из состояния мечтательности меня вывела вибрация мобильного, который я прикрепила к своему ремню — уродливому, но необходимому модному аксессуару, раз уж я не догадалась взять с собой новую вместительную шоколадно-коричневую кожаную сумку «Боттега Венета» с маленьким карманом для телефона, удобно расположенным на замшевой внутренней поверхности, достаточно низко, чтобы быть спрятанным от «липких» пальцев посторонних. Я оставила включенной только функцию текстовых сообщений, ведь не могла же я отправиться в свой первый полицейский рейд с мобильным, который мог зазвонить в самый неподходящий момент?

Мама наблюдала, как я прокручиваю строчки сообщения, и, естественно, видела выражение моего лица, постепенно приобретающего глупую слащавость.

— Ник? — прошептала она.

— Да… — усмехнулась я. — Но что я должна сообщить ему, находясь здесь в этой… этой… ситуации?

Уже сам разговор об этом сделал меня упрямой, я сунула голову между двумя рулонами ткани и осмотрела склад. Никаких признаков жизни. Я втянула голову, как черепаха под панцирем.

— Я должна послать ему какое-нибудь текстовое сообщение.

Мама подняла брови.

— Наподобие тех, что посылают друг другу десятилетняя дочь Макдаффа и ее друзья? Неужели больше никто нормально не разговаривает?

— Гм… нет, если не с кем, — призналась я. Одному лишь Богу известно, насколько проще было отвечать «нет» Рода, и по электронной почте.

— Знаешь, миссис Макдафф убеждена, что тот усеченный язык, который дети используют сегодня для мгновенной передачи сообщений и прочего, делает их почти неграмотными, — выдала моя мама с большой степенью неодобрения. Она имела привычку перескакивать с одного на другое. — А ты — ты работаешь для журнала новостей! Ты ведь писатель!

— Да, я писатель, и, вероятно, ты права, — ответила я. — Но здесь особые обстоятельства — это смягчает мою вину. Так что мне ответить? — Я стиснула телефон в правой руке, держа наготове большой палец, в то время как мама заглядывала через мое плечо.

— Сообщи ему, что ты в данный момент занята, — посоветовала она нерешительно.

Я снова открыла сообщение Ника и выбрала функцию «ответить». Затем я позволила своим большим пальцам «поговорить», усердно нажимая соответствующие кнопки, пока не получилось правильное письмо. Я задалась вопросом, быстро ли обнаружили доктора новую эпидемию среди подростков, сопровождаемую мононуклеозом и прыщами: растяжения связок большого пальца, вывих большого пальца или даже параличи большого пальца, вызванные без конца повторяющимися нагрузками.