Сломя голову - [47]

Я взглянула на Ника, освещенного пламенем свечи. На его лице плясали тени от мерцающего огонька, находящегося в опасной близости от лужицы воска под ним. Я рассеянно кивнула, когда Ник предложил бургундское урожая 1983 года.

— Уверена, это был хороший год, — сказала я, начиная ничего не значащую, скорее нервозную болтовню. — По крайней мере, для музыки. «Севен энд Рэггед тайгер»[43] была первой записью, которую я купила, в то время как моя старшая сестра тратила бабки на «Калчер клаб»[44]. Потом мои друзья и я передрались из-за членов группы «Дюран Дюран». Я сама была девушкой Роджера, но скорее всего из-за того, что кто-то еще претендовал на Сеймона и Джона. В то время мы считали Ника Родса[45] и Боя Джорджа воплощением мужской сексуальной привлекательности — макияж, пышные рукава и все, вместе взятое.

— Да, хотя там, на мой взгляд, было слишком много блеска для губ и лака для волос… Ой, прости.

Я засмеялась:

— Неужели так необходимо возвращаться к пышным волосам?

— Кажется, тема повторяется…

— Я с этим примирилась, — произнесла я бесстрастно. — Меня больше не мучают кошмарные сновидения, в которых я отправляюсь в школу без одежды, зато с огромным количеством вылитого на голову лака. Или когда я подхожу к своему школьному шкафчику и не нахожу домашней работы, а только пустые флаконы из-под лака для волос…

— Алекс, — произнес Ник с притворной серьезностью, — ты никогда не думала начать с группы поддержки?

— Что?

— Ты могла бы заняться реальным делом. Вообрази, все модники, которые когда-либо имели или имеют пышные волосы… И каждому приходится бороться со своим стыдом, как это было с тобой.

— Верно. Возможно, для меня найдется местечко в твоей фирме по психологическому тренингу моделей.

— Конечно! Я был бы более чем счастлив помочь соратнику по благотворительности.

Самоуничижительные шутки, соединенные со снисходительным подтруниванием буквально над всем, составляли значительную часть обаяния Ника, но я задалась вопросом: а относился ли этот человек вообще к чему-нибудь серьезно? И в этот момент в голове сверкнула мысль: «А как же интервью, которое он недавно дал «Кошачьему концерту на подиуме»»?

— Да, а что же интервью, которое ты дал «Кошачьему концерту на подиуме»? — услышала я собственный вопрос. Фильтр мыслительно-голосовой связи работал не так уж хорошо…

— Как-как? — Его губы начали расплываться в улыбке, а между бровями появилась глубокая складка, будто Ник Сноу пытался заставить себя вспомнить нечто похожее. Или, возможно, я была чересчур подозрительной и он на самом деле не понял, о чем я.

— Ой, погоди, — произнес он медленно с улыбкой до ушей. — Я поговорил с каким-то модным репортером после показа «Живанши», но, честное слово, понятия не имел, что в действительности может существовать журнал под названием «Кошачий концерт на подиуме»… Так он есть?

Мои глаза забегали из стороны в сторону, не в силах остановиться.

— Конечно, — пробормотала я. — Я прочитала сегодня утром.

Ник фыркнул.

— Самое смешное название, какое я когда-либо слышал, — сказал он. — И что же интервью? Из меня сделали злодея?

— Нет, злодеем ты не выглядел, — ответила я. «Нет, ты выглядел просто классно», — подумала я. — В основном высказывался о том, что люди из мира моды — самодовольные болваны, а их вклад в общественную жизнь ничто по сравнению с медицинскими исследованиями и нобелевскими лауреатами.

— И?..

— О, Ник! — воскликнула я, несколько рассерженная из-за его позиции, но и нерешительная, так как в глубине души понимала, что он прав во всем, за исключением одного — нежелания понять то, ради чего существует мир моды, и, кстати, то, ради чего я живу по меньшей мере восемь часов в день. — Конечно, ты прав. Но вспомни, где все случилось… на показе мод! Это всего лишь зрелище. Неужели ты в самом деле ненавидишь то, чем я занимаюсь? Если так…

Ник протянул руку и положил поверх моей, покачав головой.

— Алекс, я совсем не хотел тебя обидеть, — серьезно сказал он. — «Умная и легкомысленная». Помню. Думаю, мы могли бы помочь друг другу.

Хороший ответ. Я робко улыбнулась, и, к счастью, неловкое молчание было прервано появлением сомелье, который приблизился к столу и устроил буквально целый спектакль, демонстрируя бутылку, откупоривая ее, наливая вино в бокалы и подавая их. Когда мастер закончил и остался, выжидая, чтобы мы попробовали вино и вынесли вердикт, то мы почти со страхом подняли наши бокалы.

— Ты первый, — прошептала я.

Он ответил жестом:

— Сначала леди… о, ладно. — Поднял свой бокал, втянул аромат вина, покрутил вино в бокале и сделал глоток. — Превосходно, — заключил он.

Сомелье отдал нам короткий легкий поклон и исчез. Я облегченно вздохнула.

— Я законченный обыватель, — призналась я. — Ты общаешься с человеком, который выбирает вино по тому, насколько красива этикетка.

— Боюсь разочаровать тебя, но «Армани» вин не делает, — пошутил Ник. Я изобразила свирепый взгляд. — Извини, это было слишком примитивно. — В его глазах снова появилось щенячье выражение. — Но я тоже не большой ценитель. Лишь обладаю базовыми познаниями, которые преподал мне отец… Интересно, не потерял ли наш сомелье уважение ко мне, потому что я не высказал свое отвращение и не отослал его назад.