Сломленный принц - [16]

Он спотыкается о собственные ноги, потому что трудно не заметить угрозу в моем голосе. Коридор наполняется учениками, у которых закончились факультативы: музыкальный кружок, команда по дебатам, команда поддержки, научный кружок.

Я намеренно надвигаюсь на него, в крови бурлит адреналин. В прошлый раз мне удалось ударить ублюдка, но лишь единожды. Мои братья оттащили меня, пока я не покалечил его.

Но сегодня меня никто не остановит. Стая зверей – ученики Астор-Парка – почуяли кровь.

Делакорт отодвигается в сторону, не глядит на меня, но и боится поворачиваться ко мне спиной. «Я не из тех, кто бьет в спину, – хочется сказать ему. – Скорее, это в твоих привычках».

Но Делакорт считает иначе. Он чокнутый и всегда охотится за теми, кто, по его мнению, слабее его.

От его худощавого тела исходят волны злобы. Ему не нравится показывать свою трусость. В конце концов папочка всегда отмажет его. Да и пусть, но только папочки сейчас здесь нет.

– Ты всегда за насилие, да, Ройал? Думаешь, что кулаки решат все твои проблемы?

Я усмехаюсь.

– Ну, я хотя бы не использую наркоту, чтобы решать свои проблемы. Девчонки не хотят тебя, и ты накачиваешь их наркотиками. Такие у тебя методы, да?

– Элла хотела этого.

– Мне не нравится, когда ты произносишь ее имя. – Я делаю шаг вперед. – Тебе лучше забыть его.

– Или что? Мы будем драться на дуэли, пока один из нас не умрет?

Он раскидывает руки, приглашая остальных посмеяться вместе с ним, но они либо ненавидят его, либо боятся меня, потому что никто не издает ни звука.

– Нет. По-моему, ты ничтожество. Ты напрасно забираешь воздух, который с большим успехом мог бы вылетать из чьей-то задницы. Я не могу тебя убить – все эти идиотские законы и все такое, – но я могу причинить тебе боль. Сделать каждую минуту твоей жизни несчастной, – уверенным тоном говорю я. – Лучше бы тебе уйти из этой школы, парень. Никто не хочет тебя здесь видеть.

Дэниел начинает тяжело дышать.

– Это тебя здесь никто не хочет видеть, – презрительно усмехается он.

Затем оборачивается к толпе в поисках поддержки, но наших зрителей интересует лишь одно – когда же прольется кровь. Они сдвигаются ближе, выталкивая Дэниела вперед.

Тут его трусость выходит наружу. Он бросает в меня свой телефон, пластиковый корпус ударяется в мой лоб. Ученики ахают. По лицу течет теплая алая струйка, застилая глаза, капая на губы.

Я мог бы ударить его. Это проще простого. Но я хочу, чтобы он действительно страдал. Чтобы мы страдали оба. Поэтому я хватаю его за плечи и бью своим лбом в его лоб.

Его лицо окрашивается моей кровью, и я довольно улыбаюсь.

– Ну вот, твое личико заметно похорошело. Посмотрим, что я еще смогу сделать.

И я даю ему пощечину. Со всей силы.

Он краснеет от злости, вызванной пренебрежением, с которым я ударил его. Пощечина – оружие девчонок, парни так не дерутся. От очередного шлепка открытой ладонью раздается хлопок. Дэниел делает шаг назад, но далеко ему не уйти – путь к отступлению загораживают шкафчики.

Ухмыляясь, я делаю шаг вперед и снова отвешиваю ему пощечину. Он блокирует меня рукой, и при этом вся левая сторона его лица остается открытой. Я два раза шлепаю его по левой щеке и отхожу.

– Ударь меня, – кричит он. – Ударь меня кулаком!

Моя ухмылка становится шире.

– Ты не заслуживаешь моих кулаков. Так я буду драться только с мужчиной.

Я опять шлепаю его по щеке, но в этот раз сильнее, и кожа лопается. Из раны выступает кровь, но это не удовлетворяет мое желание отомстить. Я хлопаю его по одному уху, потом по другому. Он слабо пытается защититься.

Дэниел надувает губы, собирая слюну. Я делаю ложный выпад влево, и плевок пролетает мимо. С выражением отвращения на лице я хватаю его за волосы и бью лицом о шкафчик.

– Когда Элла вернется, ей не захочется видеть здесь мусор типа тебя, так что уходи или тренируй способность становиться невидимым, потому что я не хочу больше ни видеть, ни слышать тебя.

Я не жду, когда он ответит мне, снова бью его лбом о шкаф и отпускаю.

Он – все семьдесят семь кило убожества – валится на пол, словно поломанная игрушка.

Я оборачиваюсь и натыкаюсь на стоящего рядом Уэйда.

– Думал, тебе плевать, – шепчет он.

Я улыбаюсь ему, но, должно быть, в моей улыбке слишком много звериной жестокости, потому что все, кроме Уэйда и его вечной тени, Хантера, отступают назад.

Наклонившись, я поднимаю с пола телефон Дэниела, потом переворачиваю его самого и беру его обмякшую руку. Затем прижимаю его большой палец к экрану, чтобы разблокировать телефон, и набираю номер своего отца.

– Каллум Ройал, – с раздражением отвечает он.

– Привет, пап. Тебе нужно приехать в школу.

– Рид? С какого номера ты звонишь? – сердито спрашивает отец.

– С телефона Дэниела Делакорта. Сына судьи Делакорта. И захвати свою чековую книжку. Я как следует навалял ему. Но он сам напрашивался на это, в буквальном смысле, – радостно сообщаю я.

Я вешаю трубку и провожу рукой по лицу, потому что кровь из раны на лбу затекает в глаз. Переступив через Дэниела, я нараспев произношу:

– До скорого, Уэйд. Хантер, – я киваю на прощание нашему огромному молчаливому нападающему.

Он отвечает таким же кивком, и я выхожу на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха.