Сломи меня - [8]

Я должен вмешаться до того, как Джульетта начнет задавать новые вопросы. Эти солдаты не станут терпеливо дожидаться нашего прибытия — мы должны продвигаться вперед, и нам необходим план.

— Должен быть способ вытащить их оттуда, — говорю я. — Может быть, мы можем убрать солдат, ответственных за это…

— Да, но, слушайте, ребята, вы ведь знаете, что мне придется вас отпустить, верно? — спрашивает Кенджи. — Я уже вроде как теряю свою силу; моя энергия исчезает быстрее, чем обычно. Поэтому вы окажетесь у всех на виду. Вы будете гораздо более открытой мишенью.

— Но какой еще у нас есть выбор? — спрашивает Джульетта.

Она словно второй Джеймс. Я чувствую в руке своё оружие, сгибая и разгибая пальцы. Нам нужно идти.

Нам нужно идти сейчас же.

— Мы могли бы попытаться вывести их из строя с помощью снайперского метода, — говорит Кенджи. — Нам необязательно вступать в непосредственный бой. У нас есть и такой вариант, — он делает паузу. — Джульетта, ты никогда прежде не оказывалась в подобной ситуации.

— Я хочу, чтобы ты знала о том, что я с уважением отнесусь к твоему решению остаться в стороне от линии огня. Не всем под силу вынести то, что мы можем увидеть, если последуем за этими солдатами. В этом нет ничего постыдно, и винить здесь тоже не за что.

Да. Хорошо. Пусть она останется там, где ей не смогут причинить боли.

— Со мной все будет в порядке, — говорит она.

Я произношу ругательства себе под нос.

— Просто… ладно… но не бойся использовать свои способности для того, чтобы защитить саму себя, — говорит Кенджи. Он, кажется, тоже слегка переживает за нее. — Я знаю о твоих заморочках насчет того, что ты не хочешь причинять боль другим людям или типа того, но эти ребят не шутят. Они попытаются убить тебя.

— Верно, — говорит Джульетта. — Да. Пойдемте.

Глава 6

Джульетте не следовало бы видеть всего этого.

Шестеро солдат собрали в одном месте практически тридцать мирных жителей — мужчин, женщин и детей — и они намерены убить их. Это в буквальном смысле расстрельная команда. Они попросту расстреляют одного человека за другим — бам, бам, бам — а затем соберут и увезут тела. Поместят их в печь для кремации. Избавятся от них, аккуратно и просто.

Это отвратительно.

Я не знаю точно, чего именно ждут солдаты. Может быть, им требуется финальное одобрение, которое должно откуда — нибудь поступить, но пока что они слегка медлят, разговаривая друг с другом.

Дождь льет действительно сильно, поэтому задержка, может быть, имеет какое-то отношение к дождю. По правде говоря, они, возможно, даже не могут разглядеть свою цель, в которую намереваются стрелять. Нам следовало бы воспользоваться этой возможностью. Сегодняшняя погода, в конечном счете, может даже помочь нам.

Я щурюсь, пытаясь разобрать что-нибудь сквозь дождь, и пристально разглядываю людей, изо всех сил пытаясь не терять голову. Они не в самом лучшем состоянии, и я, честно говоря, тоже. Некоторые из них впали в истерику, и это заставляет меня задуматься о том, как бы я повел себя в подобной ситуации.

Может быть, я бы повел себя как тот парень в середине, лицо которого не выражает абсолютно ничего. Он выглядит практически так, словно он принял то, что вот-вот произойдет, и по какой-то причине его уверенность трогает меня даже сильнее, чем слезы.

Раздается выстрел.

Черт побери.

Парень с дальней, левой стороны шеренги падает на землю, и меня охватывает гневная дрожь. Эти люди нуждаются в нашей помощи. Мы не можем просто стоять здесь, ничего не предпринимая, и наблюдать за тем, как убивают тридцать безоружных, ни в чем не повинных людей, когда мы могли бы найти способ спасти их.

Мы должны что-то делать, но мы просто стоим на месте по какой — то дурацкой причине, которой я не понимаю — вероятно, Джульетта напугана или Кенджи слаб. И, я полагаю, все дело в том, что мы — попросту группка паршивых подростков, двое из которых сейчас едва могут держаться на ногах или стрелять, и это неприемлемо. Я уже собираюсь что-нибудь сказать — в действительности, я собираюсь что-нибудь прокричать, — когда Кенджи отпускает мою руку.

Давно, черт возьми, пора.

Мы бросаемся прямо вперед, мое оружие уже наготове, и я прицеливаюсь. Я замечаю солдата, сделавшего первый выстрел, и знаю, что мне необходимо стрелять; для нерешительности нет времени. Мне везет: он моментально оседает на землю.

Нам требуется убрать еще пятерых солдат, — которых я, надеюсь, не узнаю, — и я делаю все, что в моих силах, но это не так уж и просто. Ликвидация первой цели стала для меня чистой удачей; точно стрелять при такой погоде практически невозможно.

Я едва могу видеть, что я делаю, со стрельбой дела обстоят еще хуже, но я приземляюсь на землю как раз вовремя для того, чтобы увернуться от шальной пули. По меньшей мере, благодаря дождю, им тоже трудно разделаться с нами.

Кенджи сегодня творит чудеса.

Сейчас он невидим, его действия быстры. Он остается собранным, несмотря на повреждения. Он стал частью ветра, за раз разделываясь с тремя солдатами. Осталось еще два солдата, которых движение Кенджи отвлекало достаточно долго для того, чтобы я смог убить одного из них. Теперь в живых остался лишь один, и я уже собираюсь выстрелить и в него, когда замечаю, как Джульетта стреляет в него сзади.