Сломанный меч - [9]

И он сложил стих:

Началась мечей игра,

только свист в горах.

Лязг металла призывает,

звоном в небеса летя:

стрелы гневные снуют,

Топоры, взлетая вверх,

грозно падают на шлемы,

латы и щиты ломая.

Началась мечей игра:

копья сыплются дождем,

люди в ярости бегут,

разрушал строй врагов,

наконец стихает битва,

топоры краснеют кровью,

жадно волки с вороньем

пожирают трупы.

— Хорошо сказано, правда, немного по-мальчишески, — холодно сказал Имрик, — но никогда не применяй свои новые игрушки против эльфов. Пойдем.

Он отдал Модсогниру мешок с золотом.

— Это плата за твою работу.

— Лучшей платой для меня было бы освобождение моих родичей из вашего рабства, — сказал карлик.

— Они так нам нужны, — сказал Имрик и вышел.

На рассвете его войско укрылось в скале и следующей ночью въехало в огромный лес, в котором находился замок Эрлкинга.

Колдовство здесь сплеталось узорами, которые Скэфлок пока не мог распутать. Он смутно различал высокие, тонкие башни, подпирающие луну, синие сумерки, в которых кружились и плясали звезды, музыку, которая трогала и добиралась до самой души, но только когда они оказались в тронном зале, он смог все ясно слышать. И видеть.

Окруженный своими слугами, на троне сидел Эрлкинг. Его корона и скипетр были золотыми, его розовые одеяния сливались со всеобъемлющими сумерками. Его борода и волосы были белы, он был единственный среди эльфов, на челе и щеках которого были видны морщины старости. Лицо его было будто вырезано из мрамора, но в глазах его горел огонь.

Имрик отвесил поклон, а воины его свиты преклонили колено перед своим королем. И тогда, точно ветер загудел, Эрлкинг произнес:

— Приветствую тебя, Имрик, граф эльфов Британии.

— Приветствую тебя, повелитель, — ответил граф, встречая пристальный, наводящий ужас взгляд Эрлкинга.

Мы созвали вождей наших кланов на совет, сказал Эрлкинг, — ибо до нас дошла весть, что тролли опять готовы к войне. Нет сомнений, что они вооружаются против нас, и можно думать, что перемирие будет нарушено в ближайшие годы.

— Хорошие вести, повелитель. Наши мечи залежались в ножнах.

— Эти вести, быть может, не так уж и хороши, Имрик. В прошлый раз мы прогнали троллей, и, хотя нам даже удалось вторгнуться в их земли, прочного мира нет. Иллрид, король троллей, совсем не так глуп. Он не стал бы готовиться к войне, если бы не чувствовал себя сильнее прежнего.

— Я начну готовить мои владения к войне, повелитель, и вышлю разведчиков.

— Хорошо. Быть может, твои люди узнают что-нибудь из того, что упустили наши. — И Эрлкинг взглянул на Скэфлока, который внутренне похолодел, но тем не менее смело встретил его огненный взор. — До нас дошел слух о твоем подменыше, Имрик, — проворчал Эрлкинг. — Тебе следовало бы сначала испросить нашего дозволения.

— Не было времени, повелитель, — возразил граф. — Дитя окрестили бы прежде, чем я успел послать весть и получить ответ. Трудно стало похитить ребенка в наши дни.

— И кроме того, опасно, Имрик.

— Да, повелитель, но дело стоило того. Нет нужды упоминать, что люди могут многое из того, что недоступно ни эльфам, ни троллям, ни гоблинам. Они могут пользоваться любыми металлами, они могут дотрагиваться до святой воды, ходить по освященной земле и произносить имя нового Бога, э, да что там, сами старые боги должны избегать некоторых вещей, которые дозволены людям. Потому-то нам, эльфам, и необходим один из них.

— Подменышу, которого ты подбросил людям, все это тоже доступно?

— Конечно, повелитель. Но ведь тебе ведомо, что такие полукровки по своей природе злы и необузданны. Они не могут быть посвящены в те тайны волшебства, в которые был посвящен мой воспитанник. Главное, чтобы люди не знали о похищении своих детей и не призвали мести своих богов на головы эльфов за эти подмены.

До сих пор беседа о всем понятных вещах текла в неспешной, как это в обычае у бессмертных, манере. Но вот Эрлкинг заговорил резче:

— Можно ли доверять человеку? Если сохранить ему жизнь, он переметнется к новому Богу и будет вне нашей досягаемости. Тем более, что он растет слишком сильным.

— Нет, повелитель. — Скэфлок вышел на середину высокого собрания и взглянул прямо в лицо Эрлкингу. — Я благодарен Имрику за то, что он похитил меня из мира смертных слепцов. Я эльф во всем, и пусть я не эльф по крови, но грудь эльфийской женщины вскормила меня, и язык эльфов — мой язык, и эльфийские девушки любили меня. — Он почти дерзко вскинул голову. — Подари мне жизнь, повелитель, и я буду лучшим из твоих псов, — помни, когда хозяин прогоняет собаку, она становится волком и способна растерзать его стада.

Некоторые эльфы были поражены такой дерзостью, но Эрлкинг, кивнув головой, мрачно улыбнулся.

— Мы верим тебе, — сказал он, — и прежде бывало, что юноши, усыновленные в Эльфхайме, становились его отважными воинами. Но нас тревожит дар, который Эзир прислал тебе в день наречения. Видно, есть у них какая-то цель, и боюсь, она не похожа на нашу.

Собравшиеся вздрогнули, и кое-кто зачурался, начертив в воздухе руны. Но Имрик сказал в ответ:

— Повелитель, в том, что предначертано Норнами, не властны и сами боги. И стыдным для себя почитал бы я лишиться самого многообещающего из своих воинов, убоявшись глухих страхов будущего.