Сломанный меч - [31]

Имрик вынашивал разные планы, он подумал, что, может, нужно соблазнить Скэфлока другой женщиной. Но нет, его приемный сын в состоянии распознать любое зелье, и к тому же даже боги не имеют власти над любовью. Если эта любовь умрет сама собой, то тайна просто больше не будет иметь никакого значения. Но Имрик не смел надеяться, что все может так просто решиться. Правда о родителях Скэфлока должна быть похоронена, и чем скорее, тем лучше.

Граф эльфов начал вспоминать. Насколько ему это удалось (трудно удержать в памяти в порядке сотни прожитых лет), он вспомнил, что, кроме него самого, все известно только одной.

Он послал за Файрспиром, отличным воином, все еще молодым в свои двести лет, но хитрым и сильным колдуном.

— Примерно двадцать лет назад, на юге в лесах жила ведьма, — сказал он. — Может быть, она умерла или живет где-нибудь в другом месте, но я хочу, чтобы ты нашел ее… и, если она еще жива, убил.

— Хорошо, господин, — покачал головой Файрспир. — Если я могу взять несколько охотников и псов, то мы бы могли отправиться на поиски вечером.

— Бери все, что тебе нужно, и отправляйся скорее. Не спрашивай меня о причинах моего приказа и не говори о нем после.

Фреда встретила вернувшегося Скэфлока с ликованием. Кроме ее удивления перед великолепием Эльфхьюфа, ее охватывал испуг, хотя она делала мужественное лицо, когда Скэфлок покидал ее. Обитатели замка, высокие, гибкие эльфы и их женщины бессмертной красоты, карлики, кобольды и даже более древние существа, служившие им, вюферны, с которыми они ходили на охоту, львы и леопарды, которых они держали в качестве домашних животных, грациозность лошадей и собак — все это было для нее чужим. Прикосновение эльфов было холодным, лица эльфов походили на лица статуй и в то же время были не по-человечески подвижны, речь, одежда, сам уклад жизни, который сложился здесь за многие столетия, отталкивали ее. Мрачный аромат замка, который одновременно был голой вершиной холма, колдовство, парящее в бесконечной теплоте его сумерек, существа, живущие на вершинах, в лесах и водах, — угнетали ее своей странностью.

Но когда рядом с ней был Скэфлок, казалось, что Эльфхьюф лежит на краю небес. (Да простит ей Бог за то, что она так думает, и не сменит этот мир язычества на священный холод и темноту монастыря.) Он был веселый и озорной, она не могла не смеяться рядом с ним, он пел песни, все в ее честь, а его руки и губы будили безумство, которое не прекращалось до тех пор, пока веселье не растворяло саму плоть и не превращало их в единое вечно поющее. Она видела его в сражении и знала, что мало воинов как из земель людей, так и из земель Фэри могли устоять перед ним в бою, и этим она гордилась; в конце концов, она сама происходила из рода воинов. И она была не просто дочерью или сестрой, не так ли? Потому что чары, которым она не смогла противостоять, так быстро растворили ее горе и наполнили ее счастьем, У нее не было выбора: Скэфлок не стал бы ждать, когда кончится год траура, а кто еще мог бы быть лучшим отцом внукам Орма и Эльфриды? Но с ней он был всегда нежен.

Фреда знала, что он ее любит. А иначе почему бы он стал уделять ей столько своего времени, он, который может иметь любую из женщин — эльфов? Она не могла знать, почему и насколько глубоко она проникла в его душу, которая раньше ничего подобного на знала. Скэфлок не осознавал своего одиночества, пока не встретил Фреду. Он знал, что, если он не заплатит определенной цены, а этого он никогда не сделает, когда-нибудь он умрет. Его жизнь будет лишь короткой вспышкой в долгой памяти эльфов. Было приятно иметь кого-то, похожего на себя, рядом.

В первые дни, проведенные вместе, они много что делали. Ездили на быстрых лошадях, катались на изящных лодках и обошли много холмов и лесов. Фреда была умелым стрелком из лука: Орм хотел, чтобы женщины его семьи были способны защитить себя. Когда она шла среди деревьев с луком в руке и ее волосы блестели медью, Фреда походила на молодую богиню охоты. Они смотрели на фокусников и актеров, слушали музыкантов и скальдов, которые развлекали эльфов, хотя их искусства были часто хитры и утонченны для человеческого глаза и уха. Они были в гостях у друзей Скэфлока: гномов, которые жили под корнями деревьев. У стройных белых водных фей, у старого фавна с печальными глазами, у разных диких животных. Хотя Фреда не могла с ними разговаривать, она всегда с интересом за ними наблюдала.

Иногда она думала о будущем. Когда-нибудь она, конечно, должна привести Скэфлока в землю людей и окрестить его благое деяние, за которое ее сегодняшние грехи несомненно будут прощены. Но не сейчас. В Эльфхьюфе не существовало времени, она не чувствовала, как проходят дни и ночи, и было столько всего…

Она бежала в его объятия. То, что до сих пор его мучило, исчезало, когда он видел ее: молодую, стройную, гибкую, с длинными ногами, скорее девочку, чем женщину, и в то же время его женщину. Он обнял ее за талию, подкинул в воздух и снова поймал. Они оба громко смеялись.

— Отпусти меня, — задыхалась она, — отпусти, чтобы я могла тебя поцеловать.