Сломанный клинок - [42]

— Ты подл, но она стократ подлее, — сказал он и умер.

Вопль, что вырвался из множества глоток, потряс стены замка. Тролли подступили к Вальгарду. Одни требовали его смерти, другие клялись защитить от любых посягательств. Казалось, схватки не избежать.

Вальгард сорвал с головы Грума окровавленную княжескую корону, которую тот позаимствовал у Имрика, и возложил ее на себя, потом уселся на трон и велел всем замолчать. Мало-помалу установилась тишина, ее нарушало разве что тяжелое дыхание троллей. Сверкали в свете факелов обнаженные клинки, воины неотрывно глядели на Вальгарда. Берсерк заговорил со стальными нотками в голосе:

— Чему быть, того не миновать, хоть я и не рассчитывал, что это произойдет так скоро. Какой был троллям толк от Грума? Он годился лишь на то, чтобы пить, горланить песни да портить женщин. В моих жилах течет благородная кровь, вам известно, чего я стою в битве. Именем своего деда, короля Иллреде, я провозглашаю себя князем. Я обещаю вам победы, богатство и воинскую славу.

Он выдернул топор из тела Грума.

— Выходите, кто не верит в меня!

Тролли, что штурмовали под его началом соседний замок эльфов, дружно закричали:

— Мы с тобой. Мы с тобой.

К ним присоединились остальные, которым вовсе не хотелось сражаться, и гулянье возобновилось. По правде сказать, воины недолюбливали Грума, близких родичей у погибшего тролля не было, дальние удовлетворились щедрой вирой, которую посулил им Вальгард.

Позднее, оказавшись наедине с Лией, берсерк мрачно поглядел на эльфиянку.

— Второй раз уже я убиваю из-за женщины, — пробормотал он. — Будь я мудрее, я зарубил бы тебя на месте.

— Руби, господин, — промурлыкала она, обвивая руками его шею.

— Не могу, — хрипло отозвался он, — и ты это знаешь. Жизнь моя темна и горька. Подари мне забвение, Лия.

Потом, лежа на постели, он спросил:

— Ты была такой и с эльфами?.. И со Скафлоком?

Она тряхнула копной душистых волос.

— Я такая с тобой, — прошептала она и поцеловала его.

Так Вальгард сделался хозяином Эльфхьюка. Тролли рыскали по округе, выискивали уцелевших эльфов, травили их собаками, сжигали живьем в домах. Некоторых Вальгард щадил — бросал в темницы или обращал в рабов, но большинство полегло под мечами и дубинами троллей. Все женщины доставались воинам. Вальгарду не был нужен никто, кроме Лии.

С юга приходили хорошие вести. Иллреде захватил эльфийские земли Валланда и Фландрии. На севере эльфы затаились в глухих лесах, но смерть неумолимо надвигалась на них. В скором будущем тролли должны были достигнуть крепости, где отсиживался король эльфов.

Люди замечали, что происходит что-то необычное: горели по ночам в чистом поле костры, возникали на мгновение из мрака диковинные тени, ветры доносили откуда-то лязг клинков и протяжные стоны. Волшебство воюющих причинило множество бед: начался падеж скота, погиб на корню урожай, на семьи обрушились несчастья. Порой взгляду охотника открывалась пустошь, по которой словно промчалось стадо взбесившихся коров, воронье терзало едва различимые тела, в которых не было ничего человеческого. Люди запирались на все засовы, клали на пороги железо, взывали к многочисленным богам.

Со временем Вальгард стал все реже и реже покидать Эльфхьюк. Его власть простиралась от Оркнеев до Корнуолла, но покоя он не ведал. Эльфы, которым удалось-таки выжить, постоянно изводили его. Они нападали из засады на троллей, подсыпали яд в кушанья и напитки, калечили лошадей, портили оружие и доспехи, насылали вьюги и бураны. Берсерку чудилось иногда, будто против него восстала сама английская земля.

Пускай тролли владычествовали над Англией — никогда еще Вальгард не поджидал весну с таким нетерпением.

Глава 18

Скафлок и Фреда нашли себе приют на побережье, далеко к северу от эльфийских холмов. Они устроились в пещере, что проникала глубоко внутрь прибрежного утеса. За скалами тянулся к югу лес, а на севере виднелись нагорья, у подножия которых раскинулись бескрайние пустоши. В этой глухомани не встретить было ни людей, ни обитателей Волшебной страны.

Скафлок редко отваживался колдовать из опасения, что тролли почуют его ворожбу, но много охотился в обличье волка, выдры или орла, попеременно надевая шкуры, которые захватила из Эльфхьюка Фреда. Однажды он все же сотворил заклинание и превратил морскую воду в пенный эль. Зима выдалась суровой — Англия не помнила таких холодов со времен Великого Льда, — а потому им сперва пришлось несладко.

В пещере было сыро и холодно, завывал у входа ветер, а внизу грохотал прибой. Но, вернувшись с первой, долгой и утомительной охоты, Скафлок просто обомлел.

В сложенном из камней очаге весело потрескивало пламя. Дым выходил наружу по сплетенной из ивовых прутьев и обмотанной шкурами трубе. Шкуры устилали пол, укрывали стены, одна висела у входа, преграждая доступ ветру. Лошади привязаны были в дальнем конце пещеры; они жевали сено, в которое Скафлок обратил водоросли. Начищенное оружие ярко сверкало. Рукояти клинков, древки копий и стрел украшали алые гроздья рябины.

Фреда сидела на корточках у огня. Она жарила мясо. Скафлок замер, сердце его забилось. На девушке была лишь короткая туника, которая подчеркивала плавные изгибы стройного тела. Юноше показалось, будто он видит птицу, что вот-вот расправит крылья и взлетит.