Сломанный клинок - [14]

— Может, он сломал ногу или повстречался с разбойниками, мало ли что. Завтра, Асмунд, мы с тобой отправимся его искать.

Вальгард сидел, развалясь на скамье, в руке он сжимал рог, полный меда. Два дня назад он возвратился из летнего похода и, оставив своих викингов в хозяйстве, которое приобрел недавно, завернул в отчий дом — не для того, чтобы проведать родных, но чтобы насладиться хлебосольством отца. Угрюмое лицо его казалось окровавленным в отблесках пламени в очаге.

— Почему ты зовешь с собой одного Асмунда? — справился он. — Или ты забыл про меня?

— Помнится, между тобой и Кетилем не было большой любви, — ответил Орм.

— Ее и нет, — ухмыльнулся Вальгард, осушая рог. — Однако я пойду с вами. Надеюсь, что разыщу его и приведу домой. Ведь что хуже для Кетиля, чем быть обязанным мне?

Орм пожал плечами, в глазах Элфриды заблестели слезы.

На рассвете следующего дня, под хриплый лай собак, множество конных устремилось в лес. Вальгард же с малых лет привык охотиться пешим и в одиночку. Он нес на плече огромный топор, голову его покрывал шлем, а одежды из шкур придавали ему вид дикого зверя. Он потянул носом морозный воздух и осмотрелся. Ему не было равных среди людей в умении отыскивать след. Вскоре он заметил то, что искал, усмехнулся и, вместо того чтобы протрубить в рог, двинулся легкой рысцой по следу.

Тот уводил на запад, в глухую чащобу, куда Вальгард никогда еще не забирался в своих скитаниях. Небо посерело, облака неслись низко над землей, едва не цепляясь за голые ветви деревьев. Ветер подхватывал опавшие листья, кружил их в воздухе, его завывания сбивали Вальгарда с толку. Он чувствовал, что здесь что-то не так, но, будучи неискушен в волшбе, не догадывался, от чего встают дыбом волосы у него на затылке.

Сумерки застигли его в самой глухомани, утомленного, голодного, кипящего злобой на Кетиля. Угораздило же братца пропасть в такую пору — ведь зима на носу! Ну да ничего, он свое возьмет.

Постой-ка… Вальгард различил в сгущающихся сумерках тусклое мерцание. Нет, это не блуждающий огонек, а свет из окна, и он означает приют на ночь. Но кто знает, вдруг он наткнулся на логово разбойников? Коли так, хмыкнул про себя Вальгард, будет кого убить.

Темнота погнала его вперед. Снежное крошево обжигало щеки и впивалось в кожу. Вальгард подкрался к окну и прильнул к щели между ставнями.

Кетиль, живой и здоровый, сидел на скамье у огня. В одной руке он держал рог с элем, а другой ласкал устроившуюся у него на коленях женщину.

Всемогущие боги, что за женщина! Вальгард присвистнул сквозь зубы. Он и думать не думал, что на свете живет такая красота. Подойдя к двери, Вальгард ударил по ней обухом своего топора. Через некоторое время дверь открылась, и на пороге с копьем в руке появился Кетиль. Он вгляделся в ночную тьму, но не смог ничего различить за разбушевавшейся пургой.

Разъяренный Вальгард оттолкнул его плечом. Кетиль выругался, но пропустил брата в дом. Вальгард медленно приблизился к женщине, не сводя с нее взгляда. На деревянном полу за ним оставались мокрые следы.

— Ты не слишком гостеприимен, братец, — проговорил он со смешком. — Будь на то твоя воля, ты бы выгнал меня, отмахавшего ради тебя столько миль, в ночь, чтобы я замерз под каким-нибудь деревом.

— Тебя сюда никто не звал, — угрюмо пробормотал Кетиль.

— Разве? — спросил Вальгард, продолжая глядеть на женщину. Та посмотрела ему в глаза, и на губах ее заиграла улыбка.

— Я рада тебе, — прошептала она. — Ты настоящий мужчина.

Вальгард засмеялся и повернулся к Кетилю.

— Звал ты меня или нет, милый братец, — сказал он, — я задержусь тут до утра. Места в постели хватит только на двоих, я проделал долгий путь, так что, боюсь, тебе придется спать в стойле.

— Ну уж нет! — воскликнул Кетиль, сжимая древко копья с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Я уступил бы отцу, Асмунду или кому другому из наших, но не тебе, злодей-берсерк! Спать на соломе будешь ты!

Вальгард фыркнул и взмахнул топором, отрубив наконечник копья.

— Ступай, малыш, — посоветовал он брату, — не то я тебя вышвырну.

Обезумев от ярости, Кетиль ударил его обломком копья. Вальгард прыгнул. Его топор погрузился в череп Кетиля.

По-прежнему вне себя от бешенства, он повернулся к женщине. Та протянула к нему руки. Он облапил ее и целовал до тех пор, пока на губах не выступила кровь. Женщина громко засмеялась.

Пробудившись наутро, Вальгард увидел Кетиля: брат лежал в луже крови, перемешанной с вытекшими мозгами. Встретив взгляд мертвеца, он неожиданно ощутил раскаяние.

— Что я наделал! — прошептал он. — Я убил своего родича!

— Ты сразил того, кто был слабее тебя, — отозвалась женщина. Вальгард встал над телом брата.

— Когда-то все было иначе, Кетиль, — проговорил он задумчиво. — Помню, мы с тобой бегали смотреть на новорожденного теленка, что еле стоял на ногах, помню, мы ходили в море, ветер дул нам в лица, а вода сверкала под солнцем. В святки мы сиживали с тобой за столом, а снаружи завывала вьюга. Мы плавали с тобой, брат, играли и веселились, а теперь ты — труп. Но спи спокойно, доброй ночи, Кетиль, доброй тебе ночи.