Сломанные звезды. Новейшая китайская фантастика - [112]

Чэнь получил множество наград, в том числе тайваньскую премию «Dragon Fantasy» и китайские «Иньхэ» и «Синъюн». Переводы его произведений на английский язык опубликованы в таких изданиях, как «Clarkesworld», «Pathlight», «Lightspeed», «Interzone» и «F & SF». Его рассказ «Рыба Лицзяна» в 2012 году получила премию «Fiction and Fantasy Translation Award», а рассказ «Год крысы» Лэрд Баррон отобрал для антологии «The Year’s Best Weird Fiction: Volume One». Другие его произведения можно найти в сборнике «Invisible Planets».

«Свет, сходящий с небес» – одно из моих любимых произведений Чэня; в нем он запечатлел тревогу, динамику и абсурдность жизни пекинской технократической элиты. А вот «История болезней будущего» – более мрачное и язвительное произведение. Он разворачивает перед читателем картину будущего, похожую на полотна Иеронима Босха. В «Истории» доминирует не столько всемогущее и всеведущее брутальное государство, сколько апатичное, лишенное представления о морали, не ведающее собственной истории население, для которого конец истории является одновременно благом и проклятием. Как всегда, даже в самых мрачных фрагментах произведений Чэня встречаются проблески юмора, но я и не могу сказать, являются ли они признаками надежды или же отчаяния.

Свет, сходящий с небес

0

Моя мать рассказывала, что, когда мне исполнился год, она пошла со мной за покупками и встретила буддийского монаха.

Монах погладил меня по голове – в ту пору такой же лысой, как и у него, – и процитировал что-то, похожее на стихотворение.

Дома мама повторила услышанное отцу. Папа, который учился на несколько лет больше, чем мама, и даже окончил среднюю школу, сказал, что это не стихи, а буддийский коан. Пообщавшись с директором нашей сельской школы, он наконец выяснил, откуда взят этот фрагмент – слова, которые определят мою жизнь.

Учитель в Пустоте подобен плывущему по небу облаку.

Пыль липнет ко всему, но что есть истина?

Монах спрашивает снова и снова: «Какова цель твоего визита?»

Мастер указывает на кипарис, который растет во дворе[39].

Родители решили, что эти слова обладают каким-то глубоким смыслом, и поэтому переименовали меня в Чжоу Чонбо, что означает «Повторный кипарис».

1

Я сижу в пароварке. Я – пельмень, меня готовят на пару.

Все вдыхают, выдыхают и смотрят на белый дым, вылетающий из чужих ртов; люди похожи на мультяшных персонажей, над головами которых «мысле-пузыри» с логичными мыслями, изображениями голых женщин или неприличными символами. А затем дым рассеивается и появляются грубые, распухшие лица. Воздухоочиститель визжит, словно безумный, а молодые женщины, которые сидят на стульях у стены, безмолвно натягивают на себя маски, проводят пальцами по экранам телефонов и хмурятся.

Мне не нужно смотреть на часы, я и так знаю, что уже за полночь. Жена даже перестала отвечать на мои сообщения в «WeChat».

Меня притащили сюда в самую последнюю минуту. Мы с женой возвращались домой после прогулки, как вдруг встретили в надземном пешеходном переходе человека в армейской шинели. Зычным голосом, который напугал нас обоих, он сказал:

– Метеорный поток Квадрантиды прилетает четвертого января. Не пропустите…

По моим расчетам, он должен был закончить фразу тем, что мы, маркетологи, называем «призыв к действию» – то есть, например, «вступайте в Хайдяньский астрологический клуб» или «позвоните по этому номеру прямо сейчас». Я даже предполагал, что он вытащит из кармана переносной телескоп и скажет: «Сегодня всего за 88 юаней!» – и тогда бы это был неплохо проведенный раунд уличной торговли.

Но он, словно заевший автоответчик, начал сначала:

– Метеорный поток Квадрантиды прилетает четвертого января…

Задание провалено.

Мы разочарованно прошли мимо. Именно тогда зазвонил мой телефон.

Это был Лао Су. Я, словно извиняясь, бросил взгляд на жену, а она хмуро посмотрела на меня – как и всегда, когда моя работа мешала нам вместе проводить время, а это определенно был уже не первый такой случай. Я ответил на звонок и в результате оказался здесь, в этой комнате.

Напоследок жена сказала:

– Передай матери, пусть не пристает ко мне насчет внуков. Ее сын – такая тряпка, что сам фактически младенец.

– Чонбо! – голос Лао Су возвращает меня в комнату, заполненную канцерогенным дымом. – Ты – главный стратег. Вноси свой вклад!

Я пытаюсь разглядеть за плотной пеленой записи, сделанные маркерами на белой доске: мнение пользователей, основные привлекательные качества товара, исследования рынка… Разноцветные линии связывают слова между собой, словно следы пальца на экране мобильника в какой-то игре, где надо искать похожие картинки: треугольники, пятиугольники, гексаграммы, семь жемчужин дракона…

Все это хрень. Бессмысленная хрень.

Давление в пароварке растет. Капли пота выступают на моем лбу и скатываются по лицу.

– Здесь слишком жарко? – Лао Су протягивает мне смятую бумажную салфетку довольно подозрительного цвета. – Вытри лицо!

Я подчиняюсь; я слишком напуган, чтобы возражать.

– Господин Вань остался недоволен планом маркетинга и хотел сменить агентство. Я умолял его остаться с нами. Вы все знаете, что будет, если на этот раз мы не добьемся успеха, – говорит Лао Су.