Сломанная стрела - [17]

Лошаделицая леди Кестер, представительница Запада, высказалась коротко и ясно. «Я — за», — сказала она и села. Полный, тихоголосый лорд Гилдас с Юга был столь же краток.

— Не вижу ничего, что могло бы породить проблемы, — спокойно сказала леди Кэтан, представительница гильдий. То была тихая, седая, похожая на голубку женщина, внешняя мягкость которой маскировала упрямый внутренний стержень. — И союз много послужил бы на пользу всех жителей королевства.

— Полагаю, хороший итог, — заключил сенешаль, лорд Палинор. — Мое мнение вам известно. Ваше величество?

Королева молчала, оставаясь спокойной и задумчивой, но совершенно бесстрастной, пока не высказались все, кроме нее и ее Герольда.

Теперь она слегка подалась вперед и обратилась к Совету с легким оттенком повелительности в голосе.

— Я выслушала вас всех; каждый из вас одобряет этот союз, и все ваши доводы хороши. Вы даже подталкиваете меня согласиться на свадьбу и заключить ее в ближайшие месяцы. Очень хорошо; я могу согласиться с каждым из ваших аргументов, и более чем рада отослать посланца Алессандара с вестью, что мы будем рассматривать его предложение со всей подобающей серьезностью. Но одного я не могу и не сделаю: я никогда не соглашусь прервать обучение Элспет. Оно должно продолжаться, и это выше всех прочих соображений! Да не допустит Владычица, но случись так, что я умру, мы не можем рисковать тем, что трон Вальдемара перейдет к необученному монарху! Поэтому я лишь дам Алессандару понять, что его сватовство нам приятно, и в недвусмысленной форме сообщу ему, что серьезные переговоры не могут начаться, пока наследница престола не окончит стажировки.

— Ваше величество! — Гартезер вскочил на ноги, еще несколько советников заговорили разом; один или двое вскипели. Тогда Тэлия встала, постучала по столу, и гомон стих. Спорщики уставились на нее так, словно совершенно забыли о ее присутствии.

— Господа, дамы, простите, но любые ваши возражения напрасны. Я голосую за решение королевы. Именно я посоветовала ей решить так.

Судя по оторопелому выражению лиц, было совершенно ясно, что советники забыли, что Тэлия теперь имеет право голоса. Не будь положение столь серьезным, Тэлия здорово повеселилась бы, глядя на их обалделые физиономии — особенно Орталлена.

— Если таков совет Личного Герольда Королевы, я должен голосовать так же, — быстро сказал Кирилл, хотя Тэлия почти слышала, как он гадает про себя, действительно ли она знает, что делает.

— И я, — подхватил Элкарт, чей вид и голос выражали гораздо большую уверенность в правоте решения Тэлии.

Далее наступила тишина, тишина столь глубокая, что, казалось, слышно было, как падают на пол пылинки, пляшущие в свете, льющемся из высоких окон.

— Похоже, — сказал лорд Гартезер, кажущийся лидер несогласных, — что мы в меньшинстве.

Его словам вторил тихий ропот.

На дальнем конце стола поднялся седовласый лорд; ропот смолк. Им был тот самый господин, за которым так пристально следила Тэлия, и единственный, кто еще не высказался. Орталлен, лорд Драконова Предела, дядя Криса. Он был самым старшим среди советников, ибо служил еще отцу Селенэй. Служил он и Селенэй — в течение всего ее правления. Селенэй часто называла его «лорд-дядя», а для Элспет он играл что-то вроде роли отца. Он пользовался огромным почетом и уважением.

Но Тэлии никогда не удавалось вызвать в себе теплые чувства по отношению к Орталлену. Частично причиной тому явилось то, что он пытался сделать со Скифом. Хотя Орталлен не обладал властью изгнать какого-либо Избранного из Коллегии, он постарался сделать так, чтобы мальчишку отослали в наказание в Армию на два года. Внешним предлогом тому служило количество нарушений правил Коллегии, которое умудрился набрать Скиф; венчала сей список поимка нарушителя с поличным в кабинете градоначальника как-то поздно ночью. Орталлен утверждал, что Скиф забрался туда, чтобы подделать записи в Книге Проступков. Тэлия, которая попросила Скифа залезть в кабинет, была единственным человеком, который знал, что он отправился туда, чтобы прочесть записи, касающиеся Хулды. Скиф собирался узнать, кто именно покровительствовал ее приезду в королевство, в надежде разнюхать, кто же ее сообщник по заговору.

Тэлии удалось выручить друга ценой лжи, сказав, что она попросила Скифа выяснить, претендуют ли ее родственники-крепковеры на налоговую льготу, полагавшуюся семье Избранного ребенка.

С тех пор между ней и Орталленом шла подспудная, но непрекращающаяся вражда; когда Тэлия начала присутствовать на заседаниях Совета, он, казалось, постоянно стремился свести на нет и ту малую власть, которой она обладала. Он так часто открыто принижал ее мнение (на основании ее юности и неопытности), что Тэлия очень редко высказывалась в его присутствии. Орталлен всегда казался ей чуточку чересчур осмотрительным и сдержанным. Улыбался он или хмурился, казалось, в этом участвует лишь его лицо.

Поначалу Тэлия бранила себя за неприязнь к нему, объясняя ее своим безрассудным страхом перед мужчинами, в особенности красавцами — ибо, хотя Орталлен и миновал пору расцвета, он оставался поразительно красив; не приходилось сомневаться, с какой стороны Крис унаследовал свою ангельскую внешность. А в некоторой эмоциональной холодности греха нет… и все же при встрече с Орталленом Тэлии почему-то всегда приходил на ум крылатый дракон, изображенный на его гербе. Подобно дракону, Орталлен представлялся ей хладнокровным, расчетливым и совершенно безжалостным — и скрывающим свою сущность под красиво украшенной драгоценной чешуей шкурой.