«Слишком тесно». О пользе войн и эпидемий - [83]

Правительствам пора наконец понять, что все их половинчатые, абсолютно нескоординированные действия, все их кусочные планы, рассчитанные максимум на 5–10 лет и нацеленные на то, чтобы как-то справиться с новыми волнами вновь прибывших там и тогда, когда они на них нахлынут, – это верный путь к непоправимой катастрофе.

Этой своей политикой они, в сущности, потворствуют тому, чтобы крупные города и дальше пожирали все новые и новые просторы сельскохозяйственных земель и зеленых угодий, уродливо распухая и вырождаясь в непригодные для жизни мегаполисы, обрекая при этом другие группы людей жить в аду первобытных деревень и селений, совершенно неприспособленных для удовлетворения потребностей современного человека.

Всеобъемлющий, единый глобальный план человеческих поселений, включающий как составные части соответствующие мероприятия в национальном и региональном масштабах, стал настоятельной потребностью нашего времени. Конечно, план этот должен обладать максимальной гибкостью. Но вместе с тем он должен включать в себя несколько всеми признанных и обязательных для всех железных правил, касающихся охраны и содержания того, что еще осталось от экологического заповедника человечества, включая сюда не только климат, космическое пространство, атмосферу, океаны и полярные районы – хотя все это уже находится под угрозой и требует разумного использования, – но также и большие земельные массивы, которые нужно оставить на некоторое время в покое без какого бы то ни было человеческого вмешательства, предоставив их эволюцию самой природе.

Чтобы дать идею общего подхода к этой проблеме, я приведу мысли, которые выдвинул на закате жизни Константинос Доксиадис, посвятивший себя исследованию взаимоотношений человека со средой обитания и положивший начало новой научной дисциплине – «экистике». В статье под заглавием «Глобальное экологическое равновесие» он, подводя итоги проведенных исследований, предложил идеальное деление доступных территорий планеты на двенадцать специализированных зон, в соответствии с которым более 80 % общей поверхности оставлялось бы на волю природы (в различных формах, начиная от зон совершенно нетронутой дикой природы и некоторых промежуточных областей и кончая управляемыми человеком лесными массивами), 10 % выделялось на сельское хозяйство, а оставшиеся площади – на урбанизированные и промышленные сооружения и комплексы.

В этом исследовании подчеркивалась истина – драматическая в своей простоте и вместе с тем абсолютно непреложная: если мы хотим, чтобы на планете могли одновременно существовать многие миллиарды человеческих существ, нам крайне необходим общий план использования земель в масштабах всей планеты. И не так уж важно, будет ли в конце концов принят этот конкретный план, с основными чертами которого я в принципе согласен, или какой-то другой. Совершенно очевидно, что возможны другие подходы и иные планы; единственное, чего мы никак не можем себе позволить в силу жизненной важности самой этой проблемы, – это не иметь никакого единого плана. Оставить этот вопрос нерешенным сегодня или тем, кто придет после нас, – это значит не решить его никогда.

Шестая цель: производственная система

Другим аспектом глобальной проблематики, который начинает все больше волновать людей, служат явные неполадки в нынешних экономических механизмах и их взаимосвязях с обществом в целом. В самом деле, трудно понять, почему так часто отказывают самые различные элементы экономической системы в совершенно разных странах, вне зависимости от того, что ею управляет – рынок или план. Если оставить в стороне вопросы безопасности, то можно утверждать, что правительства практически все внимание фокусируют на проблемах занятости, производительности, инфляции, цен, торговли, платежного баланса и т. д. и готовы идти на любые жертвы, чтобы хоть временно их облегчить.

Однако все это оказывается в конечном счете совершенно бесполезным, и единственный отсюда вывод сводится к тому, что для улучшения создавшейся ситуации не придумано пока никаких надежных средств. В результате повсюду расползаются скептицизм и уныние, некоторое время сдерживавшиеся благодаря воздействию культуры роста и все еще продолжающегося восхваления техники. Люди развитых стран уже готовы смириться с необходимостью пойти на какие-то жертвы, чтобы сократить существующий в мире разрыв, однако им до сих пор не привели еще достаточно веских доводов в пользу таких мер; в бедных же странах все больше боятся защитных мер богатых стран по борьбе с собственными кризисными явлениями, угрожающими лишить развивающиеся страны каких бы то ни было шансов на прогресс, считая это совершенно несправедливым по отношению к ним.

И все так загипнотизированы текущими экономическими проблемами, что никто и не предпринимает никаких попыток тщательно проанализировать, в чем же структурные и философские причины этих сложностей. И сейчас как раз настал момент выяснить наконец, существуют ли в принципе хоть какие-нибудь возможные решения, пусть даже они выходят далеко за пределы обсуждаемого ныне нового международного экономического порядка; ведь и он, являясь первым и трудным, сложным и неизбежным шагом вперед, все-таки тоже не что иное, как всего лишь мера, направленная на сокращение существующего ныне разрыва.