Слишком редкая, чтобы жить, или Слишком сильная, чтобы умереть - [11]

Новый год ассоциировался у меня с мандаринами. В советские времена мандарины были жутким дефицитом, продавались только в канун праздника и всегда по знакомству. Мои родители приносили ящик мандаринов, ставили его в кладовке и понемногу выкладывали эти яркие оранжевые шарики на стол. Чтобы наесться мандаринов вдоволь, нужно было дождаться Нового года. Я постоянно ныряла в кладовку, запускала руку в небольшой ящик и наслаждалась не только вкусом мандаринов, но и их аппетитным запахом. Как только родители уходили на работу, я набивала мандаринами карманы, клала их в шапку и бежала угощать соседских ребят. А однажды, во время приготовления праздничного ужина, мама взяла хрустальную вазу и пошла в кладовку, чтобы наполнить вазу мандаринами и выставить на праздничный стол. Сунув руку в ящик, она изумленно принялась искать мандарины, но не нашла ничего, кроме вороха бумажек, в которые они были обернуты. Узнав, что я скормила весь ящик друзьям, меня не стали ругать – началась новогодняя ночь, а в новогоднюю ночь принято говорить только о хорошем.

Мандарины, шампанское, салат оливье, вкусный торт наполеон, который каждый год пекла мама, счастливые родители и многочисленные родственники – именно таким был в нашей семье Новый год. Все школьные годы я была Снегурочкой и вела как школьные, так и городские елки. Это было замечательное и по-своему счастливое время. Я в нежно-голубом костюме и красивом парике с белыми длинными косами с Дедом Морозом, моим одноклассником, импровизируем, танцуем и раздаем подарки... И так несколько елок в день. Я до сих пор помню счастливые глаза детей, их смех, восхищение и веру в то, что мы настоящие. Дети дергали меня за косы, читали стихи, пели песни и загадывали самые невероятные желания.

Поздно вечером, после очередной елки, мы с Дедом Морозом шли в школьную столовую в надежде получить безумно вкусный яблочный пирог, испеченный нашими поварами. Именно так нас награждали за многочасовой труд, ведь, по сути, мы еще сами были детьми. Я часто вспоминаю, как мы торжественно разрезали этот пирог и с каким блаженством ели его. Тогда нам казалось, ничего нет вкуснее на свете. Я снимала косы, бросала на соседний стул, ела пирог и смотрела на снявшего бороду одноклассника влюбленным взглядом. И нам совсем не было грустно, оттого что все эти каникулы придется стоять на городской площади, мерзнуть и развлекать народ, ведь мы вместе и каждый вечер имеем возможность есть такой вкусный пирог!

А в новогоднюю ночь мой Дед Мороз зашел за мной на елку, едва стоя на ногах, а попросту сильно пьяный. Борода съехала набок, шапка поползла на глаза, а о равновесии оставалось только мечтать. Я хорошо помню, как я, хрупкая Снегурочка, буквально тащила на себе пьяного Деда Мороза и, посадив его на стул рядом с главной елкой нашего города, пыталась вести праздник одна. Дед Мороз сидел просто для фона. Я помню, как стала вести конкурс, и толпа рухнула со смеха. Я подумала, что делаю что-то не так. А когда оглянулась, то увидела упавшего Деда Мороза, который тянулся за мешком подарков и заплетающимся языком пытался прочитать стишок. В ту ночь я сильно обиделась на Деда Мороза.

Под утро я плелась домой жутко уставшая, а протрезвевший Дед Мороз ковылял за мной и бормотал извинения. Догнав меня, он подарил мне шоколадное сердце, которое сам заказал на кондитерской фабрике. Это было первое сердце, которое мне подарил мужчина, и пусть оно шоколадное, но ведь этим мужчиной был сам Дед Мороз. Это было так трогательно и неожиданно. Первое сердце, первое признание в любви и первые робкие поцелуи...

Я до сих пор верю, что новогодняя ночь – особенная и в это время может произойти все что угодно. Я верю в чудо, которое обязательно придет в мою жизнь и все изменится. Даже сейчас я наряжаю свою дочь восхитительной снежинкой на новогодний бал и пытаюсь убедить ее в том, что на Новый год к нам обязательно придет Дед Мороз. Дочь улыбается и упрекает, мол, такая большая, а веришь в сказки, Морозов нет, это обычные дядьки с игрушечными носами, которые ходят по квартирам и ждут, что им кто-нибудь нальет выпить. Наши дети в душе намного взрослее, чем тогда были мы. А я в ее возрасте во все верила и даже писала письмо Деду Морозу. Я даже сейчас ему письма пишу. Прошу у него побольше жизненных сил, творческой реализации, душевного спокойствия и мира в семье.

ГЛАВА 3

Мой первый взрослый кавалер оказался наркоманом. Высокий, красивый парень, с которым у меня закрутился бурный роман, временами вел себя странно, а я все никак не могла понять, почему. Он почти ничего не ел, постоянно хотел пить, да и глаза у него вечно были красные. Мог ни с того ни с сего заснуть на несколько минут прямо в кинотеатре. Настроение у него быстро менялось, но чаще он был вялым. Его пассивность меня, девчонку, из которой энергия бьет ключом, просто убивала. А еще я очень удивлялась, что даже в сильную жару он носит рубашки с длинными рукавами и какие у него неестественно широкие зрачки, причем независимо от настроения. Отрешенный взгляд и чересчур замедленные движения. Временами казалось, парень пьян, но запаха алкоголя не было.