Слишком много поваров - [8]

Мой путь лежал по дорожкам, сходящимся к главному зданию. Довольно много людей встречалось мне по дороге. Они следовали в автомобилях, на лошадях, а некоторые даже пешком. Многие из них носили униформу Канавинского курорта – черные бриджи и темно-зеленый жакет с большими черными пуговицами.

Было немногим больше пяти, когда я подошел к павильону «Апжур» и вошел внутрь «Номер 60». Комнаты находились в конце его правого крыла. С осторожностью я открыл дверь и на цыпочках, чтобы не разбудить босса, прошел через холл. Но, открыв вторую дверь с еще большей осторожностью, я обнаружил, что комната Вульфа пуста. Сполоснувшись и сменив пиджак, я покинул павильон через боковой выход и направился по тропинке к «Парадиз».

«Парадиз» был более фешенебелен, чем «Апжур». Там было четыре обширных общих комнаты типа гостиных на первом этаже. Я услышал голоса еще прежде, чем вошел внутрь, и понял, что мастера здесь. Я уже встречался со всей этой шайкой за завтраком, который был приготовлен в павильоне и состоял из пяти различных блюд.

Я разрешил зеленожакеточнику открыть передо мной дверь и отдал ему шляпу. После этого прошел в холл, чтобы разыскать моего пропавшего ребенка. В гостиной справа три пары танцевали под звуки радио. Высокая брюнетка моих лет с высоким белым лбом и большими сонными глазами томно прижималась к Сергею Валенко, белокурому русскому быку лет пятидесяти со шрамом под ухом. Это была Дина Ланцио, дочь Доменико Росси, бывшая жена Марко Вукчича, украденная у него, согласно версии Джерома Берина, Филиппом Ланцио. Маленькая женщина средних лет, уютного сложения, с маленькими черными глазками и пушком над верхней губой была Марией Мондор, а парень со щенячьими глазами и круглым лицом таких же лет и такого же пухлого сложения был ее муж – Пьер Мондор. Она не говорила по-английски, и я не видел причин, почему она должна была знать этот язык. Третья пара состояла из Рамзея Кейча – маленького шотландца шестидесятилетнего возраста, лицо которого наводило на мысль об алкоголе, и невысокого, но стройного черноглазого существа, которому можно было дать тридцать пять и вообще сколько угодно лет, поскольку она была китаянкой. К моему удивлению, когда я встретил ее за завтраком, она выглядела утонченной и загадочной, как гейша с рекламной картинки. Это была Лиа Кейн – четвертая жена Лоренцо Кейна, за что его можно было приветствовать со всеми его семьюдесятью годами и белоснежной головой.

Я попытал счастья в маленькой гостиной. Картина там была довольно скучная. Лоренцо Кейн сидел на диване в дальнем углу комнаты и крепко спал. Бланк стоял перед зеркалом и старался решить трудную задачу – бриться ему или нет. Я прошел в пустынную столовую. Она была большой и какой-то беспорядочной. Кроме длинного стола и ряда стульев, здесь было два маленьких вспомогательных столика, мрачный кабинетик и несколько больших ширм. В комнату вели четыре двери. Одна – в которую я вошел, другая – двойная, ведущая в большую гостиную, еще двойная стеклянная выходила на террасу, и последняя – в подсобное помещение и на кухню.

Здесь также оказались люди. Марко Вукчич сидел на стуле подле длинного стола с сигарой во рту, склонившись над какой-то телеграммой. Джером Берин, стоящий со стаканом вина в руках, разговаривал с величественной старой персоной с седыми усами и морщинистым лицом. Это был Луис Серван – организатор этой встречи.

Ниро Вульф тоже сидел на стуле, слишком маленьком для него, подле стеклянной двери на террасу, которая была открыта.

Он откинулся на спинку стула, хотя ему было явно неудобно, так что его полузакрытые глаза были направлены в лицо человека, стоящего против него. Это был Филипп Ланцио – волосы с проседью, ясные глаза и смуглая кожа. Рядом со стулом Вульфа помещался маленький столик со стаканом и несколькими бутылками пива, а с другой стороны, чуть ли не у него на коленях, сидела с тарелкой чего-то в руке Лизетта Пити. Лизетта была остроумным созданием и уже имела здесь много друзей, несмотря на неопределенность своего положения. Она была гостьей Рамзея Кейча, который прибыл из Калькутты и представил ее как свою племянницу. Вукчич сказал мне, что Мария Мондор сплетничала после завтрака, будто Лизетта была просто кокоткой, которую Кейч подцепил в Марселе, но, несмотря на это, Вукчич заметил, что для человека, носящего имя Кейч, вполне уместно иметь племянницу, носящую имя Лизетта, и если это даже и не так, то какая разница – ведь ее счета оплачивает Кейч.

В то время, когда я приблизился, Ланцио закончил какой-то разговор с Вульфом, резко повернулся и вышел в большую комнату, из которой через дверь донесся звук радио.

Я оказался рядом с ним перед дверью в гостиную. Он смотрел на три находящиеся там пары, но, по-видимому, замечал только одну. Мама и папа Мондор запыхались и отдыхали, Рамзей Кейч со своей гейшей продолжал танцевать, не обращая ни на кого внимания. Дина Ланцио и Валенко также не изменили своих поз, которые я уже имел возможность наблюдать. Что-то произошло рядом со мной. Ланцио ничего не говорил, и я не заметил, чтобы он сделал какой-нибудь жест. Вероятно, это было подобно телепатии. Двое резко остановились. Дина прошептала несколько слов своему партнеру и подошла к мужу. Я отступил в сторону, чтобы дать ей пройти, но она не обратила на меня внимания.