Слишком много и всегда недостаточно - [71]

.

С этой сделки каждый из них получил приблизительно по 170 миллионов долларов. Но для Дональда этого было недостаточно. Как, может быть, и для них всех. Им всегда и всего было недостаточно.

Когда в сентябре 2018 года, меньше чем за месяц до публикации статьи, я навестила Мэриэнн, она упомянула, что с ней пытался связаться Дэвид Барстоу. Мой кузен Дэвид, разыскавший старого бухгалтера моего деда Джека Митника (которому в то время было за девяносто) в доме престарелых где-то во Флориде, считал, что, должно быть, тот и является источником обличительных материалов в СМИ. Мэриэнн от этой идеи отмахнулась и предположила, что речь в статье пойдет всего лишь о скандале 1990 года, связанном с дополнением к завещанию. Если она действительно поговорила с Барстоу, то наверняка понимала, насколько глубоко они залезли – All County, потенциальные налоговые махинации, – но казалась невозмутимой. Мне было интересно (теперь уже по совершенно другим причинам), почему они с Робертом не попытались сделать все, что в их силах, чтобы отговорить Дональда от участия в президентских выборах. Они же не могли не понимать, что в этом случае он (а значит, и они) не сможет по-прежнему избегать тщательного расследования.

Я снова встретилась с Мэриэнн вскоре после выхода статьи. Она все отрицала. В конце концов, она же обычная «девушка». Когда перед ней лежала требующая ее подписи бумага, она просто подписывала ее, не задавая вопросов. «В статье говорится о событиях шестидесятилетней давности. Ты же понимаешь, что это было до того, как я стала судьей», – сказала она, как будто бы и само расследование тоже закончилось шестьдесят лет тому назад. Казалось, что негативные последствия статьи ее совершенно не волнуют. Хотя судом и было предпринято расследование обстоятельств ее предполагаемых проступков, чтобы прекратить его, нужно было всего лишь уйти в отставку. Что она и сделала, тем самым сохранив за собой пенсию в размере 200 000 долларов в год.

А тогда она перенесла свои подозрения с немощного старика Джека Митника на своего двоюродного брата Джона Уолтера (сына Элизабет, сестры деда), который скончался в январе того же года. Меня поразила легкость, с которой Мэриэнн пришла к этому заключению. Джон работал с дедом многие десятилетия, извлекал огромную пользу из благосостояния своего дяди, принимал самое активное участие в All County и, насколько мне было известно, всегда был очень преданным. Мне казалось странным, что она его к этому приплетает – хотя это и выводило из круга подозреваемых меня саму. Чего я в то время не знала, так это того, что в некрологе Джона имя Дональда не упоминалось ни разу. Джон всегда интересовался историей семьи Трампов и гордился своим отношением к Trump Management, так что это было явно неспроста.

Еще более удивительным было то, что Мэриэнн, судя по всему, не допускает и мысли о том, что что-либо в этой статье может меня растревожить, – как будто бы она тоже уверовала в вымышленную версию событий. Ей и в голову не приходило, что эти сенсационные разоблачения каким-то образом касаются и меня.

В действительности же, на фоне огромных сумм, возможно, уворованных детьми Трампов, их борьба с нами из-за завещания деда и радикальное занижение стоимости нашей доли в партнерстве (что теперь стало для меня непреложным фактом) выглядят патологически мелочными, а их поведение в истории со страховкой моего племянника – еще более жестоким.

Глава 14 Слуга народа от девелоперского бизнеса

Налицо две траектории, приведшие Дональда в Овальный кабинет в Западном крыле Белого дома: первая – от Дома и через пентхаус в Trump Tower, и вторая – от Trump Management через Trump Organization. В первом случае для него были созданы в значительной степени тепличные условия, в которых удовлетворялись все материальные потребности, а во втором – серия полученных без нужного опыта и знаний руководящих постов, где всю работу делали другие (что отчасти объясняет его презрительное отношение к стороннему экспертному опыту). Все это защищало Дональда от последствий его собственных промахов, одновременно позволяя верить в свою собственную успешность.

Для моего деда Дональд был тем же, чем для Дональда была Стена[42], – престижным проектом, финансируемым за счет более достойных целей. Фред не готовил Дональда себе на смену; в трезвом уме он бы никому Trump Management не доверил. Дональд, пусть даже со всеми его ошибками и недальновидностью, был призван стать публичным олицетворением неудовлетворенных амбиций своего отца. Фред продолжал поддерживать в Дональде ложное ощущение успешности до тех пор, пока единственным достоинством его сына не стала та простота, с которой им могли манипулировать более могущественные люди.

Людей, желавших использовать его в своих интересах, было хоть отбавляй. В 1980-х журналисты светской хроники Нью-Йорка поняли, что Дональд не отличает насмешки от лести, и пользовались его нескромностью, чтобы продавать газеты. Этот имидж и слабость человека, его воплощавшего, были именно тем, что требовалось Марку Бёрнетту. К моменту выхода «Кандидата» в эфир в 2004 году в финансах Дональда царила полная неразбериха (даже несмотря на полученные от продажи доли наследства деда 170 миллионов), а его собственная «империя» состояла из все более безуспешных попыток торговли именем вроде