Слишком личное - [30]

Интересно, что там эти двое говорили об инсулине? Значит, у внука Ариадны Казимировны Вани диабет? И действительно, что произойдет, если совершенно здоровому человеку сделать инъекцию инсулина? Кажется, они что-то такое разбирали в институте. «Вот черт, совершенно ничего не помню, – расстроилась Катя. – Или плохо училась, или еще не полностью восстановилась память». «Плохо училась, – сказал злорадный внутренний голос, – а то тут помню, тут не помню…» В кухне их флигеля упоительно пахло молодой картошкой и жареным с чесноком мясом. И сумасшедшие бабки, и инсулин мгновенно вылетели из Катиной головы.

* * *

Зачем он пошел на работу, Игорь вряд ли смог бы объяснить. Наверное, потому что просто не мог сидеть дома. Не мог сидеть, не мог стоять, не мог спать, не мог есть… Оставалось только идти на работу. Явиться на службу, выпив почти двести граммов водки, – такое с ним, да и с другими, разумеется, бывало: выпивали, приходили и дело делали, – но сейчас он пришел в Управление не работать. Он забрел сюда, скорее всего, просто повинуясь привычке, как приходит в родное стойло слепая лошадь, много лет ходившая по одному и тому же маршруту.

Наверное, он не смог вынести бьющего по нервам одиночества, а еще его так сильно тянуло выговориться, что он пошел в единственное место, где была возможность найти собеседника. Скрипковской сегодня он все-таки дозвонился, но почему-то ничего не сумел ей сказать, кроме нескольких совершенно банальных вещей. Оказывается, о том, что мучило его с самого утра, невозможно говорить по телефону. Почему-то он непременно хотел видеть глаза собеседника. Говорить же в бездушную пластмассу не получалось. Ну не смог он, и все! И самым плохим ему виделось то, что его закадычного друга, Кольки Банникова, не было в городе, еще вчера тот уехал в командировку… Как же это он забыл! Николы нет, Катьки нет…

– Лысенко!

Не оборачиваясь, капитан прибавил шагу. Прибавил, насколько мог. До спасительного кабинета оставалось совсем немного.

– Лысенко! Ты что, оглох, что ли? Кричу, кричу… Слушай, ты что мне за чушь в сопроводиловке…

Капитан обернулся.

– Слушай, Маш, давай в другой раз, ладно?

Эксперт Марья Васильевна Камышева капитана Лысенко, честно говоря, не слишком любила и жаловала. За не в меру острый язык и за то, что капитан был отъявленный бабник, а Маша мужиков такого сорта почему-то на дух не переносила.

– Нет, Игорь, давай уж сейчас. Раз я тебя поймала… Слушай, что это с тобой? Ты что, уже прямо на работе квасишь?

– Извини, – сухо сказал капитан.

Было в его голосе нечто такое, что Маша Камышева мгновенно забыла все обиды, забыла даже то, зачем ей очень срочно понадобился Игорь Лысенко.

– Ты куда в таком виде идешь? – строго спросила она, хотя прекрасно видела, что направляется он в собственный кабинет. – Игореша, что с тобой случилось?

Он судорожно пытался попасть ключом в замок, откровенно повернувшись к ней спиной и желая в это мгновение только одного – чтобы эксперт Камышева провалилась сквозь пол коридора, сквозь все четыре нижних этажа и подвал прямо в преисподнюю вместе со своими вопросами и претензиями.

– Давай-ка мы ко мне пойдем, – предложила она, беря его крепкой ладонью за плечо и пытаясь развернуть к себе фасадом.

– Машка, а иди-ка ты в жопу! – выдергиваясь, с перекошенным лицом проскрипел капитан.

Маша Камышева не обиделась. Она была умной женщиной и знала, когда стоит дуться, а когда – нет.

– Ладно, тогда – к тебе, – покладисто согласилась она и первой протиснулась в открытую наконец капитаном дверь.

Лысенко скривил рот, но ничего не сказал. Молча сел за стол, молча отпер находящийся прямо у него за спиной сейф и извлек из него непочатую бутылку. Камышева также безмолвствовала, но покидать пределы чужой территории явно не собиралась. Однако тишина затягивалась и становилась уже неприличной. Первым не выдержал хозяин. Откашлявшись, он выудил из недр сейфа пару не первой свежести стаканов и выдавил:

– Пить будешь?

Принципиально не пьющая на работе Камышева тут же согласилась:

– Наливай.

Капитан с явным усилием сковырнул пробку и налил по полстакана жидкости.

– Пей.

– А закусить?

Вопрос поставил было Игоря Анатольевича в тупик, но он нашел выход из положения: из того же сейфа была вынута пачка сигарет. Сигареты были плохой закуской, а курить Маша успешно бросила еще два года назад. Но сейчас она ловко распечатала пачку, подцепила ярко накрашенным ногтем сигарету и, не дожидаясь, пока мужчина проявит галантность, щелкнула лежавшей на столешнице зажигалкой.

– Ну давай. – Опер махнул водку, как воду.

– Давай. – Эксперт Камышева подняла брови, но водку выпила единым духом, а затем глубоко затянулась сигаретой. – А что ж мы не чокнулись-то, Игорь? – спросила она, следя внимательными карими глазами за отрешенным выражением капитанского лица. – Или умер кто? За что пьем? За здравие или за упокой?

– Да какая тебе, Маш, разница… – Лысенко налил еще по сто. – Угощают – пей.

– Ну что ж, если без разницы, то я выпью. Закусывай. – Она двинула по столешнице початую пачку.

Игорь поморщился, но закурил. Выпитое колобродило в организме, не принося никакого облегчения.