Слишком дружелюбный незнакомец - [78]

Матильда не всегда их боялась. Когда-то она даже находила их обаятельными, тогда, когда они были для нее всего лишь абстрактными бестелесными существами, романтическими персонажами, сошедшими со страниц книг, которые она читала в юности. Но затем… Господи, первый раз, когда она увидела голого мужчину… Молодой человек на четыре года старше ее. Друг семьи, который очень нравился ее родителям. Хорошие манеры, прекрасная родословная. Их связь длилась почти два года, и даже поговаривали об их женитьбе. Она не собиралась переписывать историю. Этот юноша привлекал ее… его ум, интеллигентность, красивые светлые глаза, которые смягчали его чуть резковатое лицо. В его обществе было много приятного. Да, она была влюблена, но, странное дело: никогда не думала о дне, когда надо будет «сделать это». Если быть честной, по крайней мере, в первое время, пока не начались слишком настойчивые ласки, недвусмысленные движения, которые она не могла больше сдерживать, не рискуя обидеть его, всевозможные хитрости, целью которых было остаться наедине в ее комнате и которые заставляли с тревогой размышлять об этом.

Матильда с отвращением вспоминала лозунги сексуальной революции. «Наслаждение без препятствий». А если ей не хочется? Когда она начала общаться с парнями, свобода нравов была на самом пике, и этого невозможно было избежать. У других девушек своего возраста она наблюдала непонятную жажду секса, которая ее поражала, желание компенсации за все, что запрещало старшее поколение. Но она… Долгое время она считала себя ненормальной. Разговоры девушек между собой коробили ее. Чаще всего она врала, изобретая себе любовные приключения, чтобы не казаться слишком подозрительной или бестолковой. Все ее существо было настроено против самой мысли о мужской наготе, переплетенных телах, придушенных стонах удовольствия, которые она по вечерам представляла себе в кровати.

Каким же отвратительным она нашла первое мужское тело в полумраке студенческой комнаты! Слишком худые конечности, шерсть на груди, гордо вздыбленный член, демонстрирующий долго подавляемое желание, — и все это странным образом освещено болезненным светом лампы, прикрепленной у изголовья кровати. Самец, приближающийся к ней будто угроза, накрывающий ее своим телом… И она на кровати, обездвиженная, беспомощная, полузадушенная слишком тяжелым телом, которое, похоже, использовало ее будто обычный матрас. Постараться преодолеть это испытание, заставить себя получить удовольствие…

Скривившись, Матильда отогнала от себя это неприятное воспоминание, но в ее сознании всплыло другое, еще более жестокое. Мужчины. Камилла тоже как дурочка угодила в ловушку. Всего 17 лет, еще почти ребенок, и нашла способ, чтобы… Зачем сейчас снова об этом думать? Какое значение может иметь эта старая история? Но это было сильнее ее…

Матильда так и не узнала, кто этот молодой человек, Камилла не пожелала этого сказать, особенно после того, как мать пригрозила, что подаст иск за развращение малолетней. Попадись он ей тогда в руки, она была бы способна его избить.

Настоящий кошмар. Ей следовало бы об этом догадаться… Слишком вызывающие наряды, в которых она ходила в лицей, чрезмерное количество косметики, выезды каждые выходные… Слишком большая разболтанность… Во взгляде Камиллы Матильда угадывала то же неукротимое желание, что и у ее тогдашних подруг. Всех этих бесстыдниц. И вот ее собственная дочь становится похожа на них!

Матильда не оставила ей выбора. Никаких обсуждений. «Оставить ребенка в твоем возрасте?» Все это всплывало в ее памяти с болезненной точностью. Крики в квартире, споры, слезы… Протесты Камиллы, которая становилась совершенно неуправляемой. По крайней мере, пока Матильда не взорвалась.

Отвесила ей пощечину. Жестоко, несоразмерно сильно. Слово «пощечина» Матильда употребила, описывая эту сцену Франсуа, но в то же время она сама хорошо знала, что это был удар, нанесенный кулаком.

От удара Камилла едва не упала навзничь. В течение нескольких секунд она оставалась оглушенной, слишком потрясенная, чтобы проронить хотя бы слезинку. Матильде показалось, что ею завладела какая-то потусторонняя сила, что это не она сама подняла руку на дочь. Ее пальцы еще не разжались после удара, а она уже чувствовала себя будто обвиняемый, который, стоя в своей загородке, объясняет судье, что ничего не помнит, что не он, а кто-то другой прикончил женщину тремя ударами ножа. В течение нескольких недель у Камиллы оставался большой синяк во всю щеку. Слишком отчетливый, чтобы его можно было принять за родимое пятно.

Затем все пошло очень быстро. Анализ крови, запись к врачу, клиника… Камилла стала призраком, соглашаясь со всем, что говорила мать в кабинете врача, принимающего на другом конце города, в районе, где она никого не знала. Организацией пришлось заниматься именно ей. От начала и до конца. Если бы она могла рассчитывать на Франсуа… Франсуа и его слабость, Франсуа и его мужская трусость… Слишком любит играть роль человека, милого и любезного при любых обстоятельствах, лишь бы ему дали заниматься своей дерьмовой работой.