Слёзы вепра - [3]

— Так, приводи себя в порядок. Никого и ничего не бойся. Здесь тебя никто не обидит, тем более — я.

Дверь в душевую с шипением скользнула по пазам и защелкнулась, оставив маленькую девушку одну.

* * *

У Марка была дочка семи с небольшим лет. Во всяком случае, так сказала ему когда-то одна из его многочисленных подружек. Марк не стал тогда с ней спорить, тем более, что никто больше его детей ему не представлял. Каждый раз, бывая на Земле, Марк обязательно проводил несколько дней с девочкой, всячески баловал её и потакал всем её капризам. Ему льстило, что это миленькое созданьице называет его папой, ластится к нему и привязано к нему всем своим детским сердцем.

Этой осенью, когда он выгадал время опять побывать на Земле, встретиться со своей матерью, девочка гостила у него на корабле недели полторы. Дочка привезла на «Сполох» целое кукольное поместье: дом, мебель, утварь, одежду, собачек, лошадок, машины. По вечерам она разыгрывала перед отцом целые представления, в которых ируанские принцессы принимали гостей, попадали в сети негодяев, давали грандиозные балы, чинно ездили на лошадях, вели светские беседы и помогали космическим рейнджерам бороться со злом. Все это, обычно, оканчивалось счастливой свадьбой влюбленных или пышными похоронами героев. Кукол потом девочка забрала с собой, а всё остальное оставила у отца, предупредив, чтобы он бережно хранил такое богатство. Знал бы Марк тогда, как теперь пригодятся эти игрушки ему.

Сутки минули с тех пор, как Марк принес Дюймовочку к себе на «Сполох». И ни слова не услышал от неё за это время. Одетая в розовый длиннополый халат, Дюймовочка неподвижно лежала в кукольной кроватке. Когда Марк приносил ей еду, приподнималась и ела лишь после его требования. Потом опять валилась на подушку и замирала.

Простояв в очередной раз минуту-другую над кроваткой, Марк решительно приказал:

— Так, вот одежда, одевайся быстренько! Немного великовата, но ничего, в наших условиях надо довольствоваться и этим. Я отворачиваюсь и засекаю по часам две минуты. Если не оденешься, я напялю на тебя всё сам.

Марк действительно отвернулся от кроватки. Никакие две минуты он не собирался засекать, но точно знал, что при неповиновении Дюймовочку оденет он сам. Однако, до этого не дошло. Сзади что-то зашуршало, зашаркало. Когда шум утих, Марк посмотрел на столик. Кроватка была аккуратно застлана, а девушка стояла у края столешницы. На ней были голубенькие брючки, закатанные снизу, и свободная белая блузка. Видимо, Дюймовочку что-то сильно удивило, потому что она вертела головкой из стороны в сторону, пытаясь оглядеть себя со всех сторон. «Дежа-вю…» — еле расслышал Марк.

— Что?

— Ничего. Мне нужна расческа, — теперь уже Дюймовочка требовательно смотрела прямо в лицо Марка. — И зеркало.

Вскоре Дюймовочка, встав на ладони у Марка, расчесывалась кукольным гребешком перед зеркалом, вделанном в дверь каюты. Она как следует расчесала свои спутавшиеся волосы, морщась, когда расческа застревала в густых светлых локонах. Затем заплела их в короткую тугую косичку, затянула ниткой. Критично оглядела себя в зеркало ещё раз.

— Теперь отнеси меня туда! — она показала на откинутую койку Марка, на которой лежал переносной компьютер. — Опусти меня на него.

Сильно припадая на левую ногу, девушка сделала несколько шажков прямо по клавиатуре, а потом вдруг присела на клавишу «пробел».

— Все, Дюймовочка, на своём на месте… А где же ты, Джерри? — прошептала она и разревелась в голос.

Несколько озадаченный Марк топтался перед ней, понимая, что сейчас ему ничего не надо делать, всё должно уладится само собой. Дюймовочка раскачивалась на клавише, зажмурив глаза, сморщив всё личико, тоненько подвывая и всхлипывая. Безобразный рубец яркой розовой полосой рассекал её правую щеку. Слезы одна за другой стекали у Дюймовочки из-под ресниц и капали на голубенькие брючки, оставляя на них темные пятнышки. Какая же тоска и боль сквозила в этом плаче! Марк вздохнул, чувствуя, что жалость к этой кукле проснулась в нем, как тогда в «Перепутье», с новой силой.

Постепенно Дюймовочка затихла. Открыла глаза, обвела взглядом всю каюту, покачала головкой.

— Ушло… — выдохнула она, затем голос её налился силой и она почти что властно проговорила: — Дай мне платок и принеси умыться!.. А теперь покажи мне свой корабль!

Пилот обошел с ней весь «Сполох»: камбуз, склад, двигательный отсек, бортовой компьютер, систему силовой защиты, боевую рубку, капитанскую рубку управления. Оставался всего один отсек. Он остановился перед его закрытой дверью, так и не услышав ни слова от Дюймовочки в ответ на все свои пояснения:

— Ну, куклёнок, вот тут тебе точно должно понравиться. Добро пожаловать в Зал славы!

Он нажал кнопку, дверь плавно отъехала вбок. Это был самый большой отсек на корабле, шагов 30 в ширину и 20 шагов в длину. По его периметру, под верхней переборкой были прикреплены страшные морды не то чудовищ, не то каких-то зверей. Рогатые, шипастые, клыкастые, зубастые; покрытые жесткой щетиной или гладкой шерстью, толстой чешуей или закованные в панцирь; с одним языком в разинутой пасти, с двумя, вовсе без языка; одноглазые, двуглазые, десятиглазые…