Слезы печали - [8]

— Так ты вздумала распускать руки! — и с этими словами Харриет нанесла ответный удар.

— Ах ты, английская шлюха… — ответила соперница и, к моему ужасу, вновь замахнулась.

Я увидела, как Харриет перехватила ее запястье и дернула Флоретт за руку. Та сумела освободиться, и Харриет отступила назад. Позади нее находились три ступеньки — хорошо, что не целая лестница. Споткнувшись, она упала.

— Это послужит тебе хорошим уроком! — прошипела Флоретт. — Упасть еще до того, как тебя бросил Жабо! Это подготовит тебя к будущим событиям.

Я уже наполовину высунулась из двери, чтобы посмотреть, не пострадала ли Харриет, но сообразила, что, будучи свидетельницей их ссоры, могу привести их в смущение, поэтому отступила в комнату. Я увидела, что Харриет встает на ноги и, пошатываясь, поднимается по ступенькам.

— Давай-давай! — поощряла ее Флоретт. — С тобой ничего не случилось. Даже если на тебя обрушится каменная стена, ты будешь подпрыгивать от радости. Таким, как ты, все нипочем.

— Тогда тебе следует вести себя со мной поосторожней, — сказала Харриет.

Флоретт рассмеялась и вошла в комнату для гостей.

Через несколько секунд за ней последовала и Харриет.

Было ясно, что они ненавидят друг друга, и, судя по всему, причиной служил красавчик Жабо. Я решила, что жизнь актеров чрезвычайно интересна, но назвать ее мирной никак нельзя.

* * *

Я проснулась рано утром. Накануне я долго не могла уснуть, спала беспокойно, а когда проснулась, то первой моей мыслью было намерение хорошенько накормить актеров перед тем, как они отправятся в путь.

Я подошла к окну. Снегопад прекратился, лишь на земле лежал тонкий белый слой снега. Я подумала, что это может задержать их и они останутся с нами, так как погода очень уж неблагоприятна для путешествий. И тогда мы каждый вечер сможем смотреть спектакли.

На кухне уже находились Жак, Жанна и Марианна. Они готовили эль, хлеб и бекон, тоже решив как следует накормить гостей перед дорогой.

Замок словно ожил с их прибытием. Уже слышались голоса актеров — громкие, зычные: эти люди даже «доброе утро» не могли произнести просто, без драматической окраски. Мы чувствовали некоторую подавленность, так как вскоре они должны были покинуть нас.

Жанна собирала на стол, а Марианна шумно раздувала огонь в очаге, который так и тлел всю ночь.

Спустился месье Ламотт и сразу подошел ко мне. Он поцеловал мне руку и отвесил поклон.

— Дорогая госпожа, мне не часто доводилось ночевать с такими удобствами.

— Надеюсь, вы не замерзли.

— Меня всю ночь окутывала теплота вашего приема, — ответил он, видимо, давая мне понять, что одеял было недостаточно, чему я охотно верила.

Спустилась мадам Ламотт с нашими детишками, на ходу пересказывая им содержание какой-то пьесы из репертуара их труппы.

Она восторженно приветствовала меня и объявила, что за всю свою жизнь она (так же, как и другие члены труппы) ни от чего не получала такого удовольствия, как от пребывания в замке Контрив.

Лица актеров засияли от радости при виде накрытого стола, и месье Ламотт велел всем немедленно приниматься за еду. Мне же он сказал:

— Мы, перепоясавшись мечами, готовы броситься вперед, увы, печаль терзает наши сердца! Я знаю, что ваше гостеприимство готово простираться бесконечно… и я признаюсь, дорогая леди, что часть души моей готова обратиться к небу и попросить его, разверзнувшись, опять обрушить снег… Вы извините, госпожа, профессиональная привычка… Но нас призывает долг. Если мы не приедем в Париж вовремя, что подумают о нас те, кто с нетерпением ждет нас? Они желают нас видеть, билеты раскуплены заранее, а всякий актер скорее предпочтет поступить во вред себе, чем зрителю.

Мне пришлось высказаться в том же духе. Я выразила глубокое сожаление по случаю столь быстрого отбытия наших гостей. Я была бы счастлива, если бы они задержались здесь подольше, однако я, разумеется, понимаю необходимость их отъезда. Они обязаны делать свое дело, а мы должны быть благодарны судьбе, что смогли ознакомиться с одним из образчиков их творчества, и это будет для нас источником незабываемых впечатлений…

Они уже усаживались за стол, когда мадам Ламотт спросила:

— А где Харриет?

Я, конечно, с самого начала заметила ее отсутствие, ведь больше всех меня интересовала именно она. Я жила в ожидании момента, когда она спустится в холл.

Мадам Ламотт взглянула на Флоретт, которая в ответ пожала плечами.

— Я разбудила ее перед тем, как выйти из комнаты, — сказала мадам Ламотт. — Ей уже пора бы спуститься.

Я сказала, что поднимусь наверх и сообщу Харриет, что все уже сели завтракать.

Войдя в комнату, отведенную накануне под ночлег женщин, я увидела, что Харриет лежит в кровати. В утреннем свете она была не менее красива, чем при свечах. Ее волосы были собраны на затылке синей лентой, а одета она была в корсаж с глубоким вырезом и нижнюю юбку.

Она улыбнулась мне так, что я почувствовала за этой улыбкой что-то непростое, но не смогла понять, что именно.

— Все ждут вас, — сказала я.

В ответ она пожала плечами и приподняла ногу.

— Мне больно ступить на нее, — сказала она. — Я не могу ходить. Не знаю, что и делать.

Я подошла к кровати и осторожно потрогала распухшую лодыжку. Харриет поморщилась от боли.