Слёзы Невидимых - [32]
— Ясно, на сухую много не наговоришь.
— Тут дело такое, Дедок на днях ко мне на хату приплывал, так приволок порошочек. Из желчи осетровой и русалочьей мочи соорудил. Говорит, если кто примет его с любой жидкостью, тормоза отказывают. Всё, что ни спросишь, расскажет.
***
Пацан сказал — пацан сделал. Водочки припасли, закусочки. В подвальчик к литератору явились. Аманджола куражиться не стал: с хорошими людьми чего бы и не посидеть.
Выпили. Закусили. Пора тему брать.
— Слышь, Аман, а правда ещё при Царе Горохе твоя родня здесь построилась?
— Мы всегда здесь были. Я Игумену сколько раз объяснить пытался: мы — Монастырские татары! Мы раньше монастыря это место облюбовали. Предки наши Белую Гору священной считали. Сюда нас Невидимые Родители поместили после сотворения много веков назад. А Хризостом говорит, негоже посторонним на территории монастыря проживать. Вопрос решает с аннулированием прописки.
— Вот гонит! Вроде выпили немного! И что же вы все века здесь делали?
— Слёзы своих Невидимых Родителей приумножали и охраняли.
‑—И где эти ваши Слёзы? (С чем их едят или пьют?)
— Слёзы — это золото высокой пробы.
— Твою!
— Сейчас Его здесь нет. Вернее совсем мало, только чтобы с главным запасом связь не терялась.
— Сколько же это мало?
— Тонны полторы, не больше.
— Твою! Твою! Растуды ж твою! Твою!
— Тебя, Лёха, никак заклинило!
— Заклинит тут. А где эти тонны тебе известно?
— Зачем бы нам здесь стоять столько столетий, если не знаем где?
— Покажи, как до Слёз добраться. По дружески: больно нам интересно.
Аманджола встрепенулся, мгновенно протрезвел.
— Засиделся я тут с вами, мужики. Дел полно.
— А Слёзы как?
— Кто-то плачет? — удивился Монастырский татарин. — Пойду. Забегайте, если что. В следующий раз с меня бутылка. С обратным приветом. Он поднялся в свои верхние апартаменты.
Писатель вопросительно глядел на дружков-собутыльников. Ждал разъяснений: его жилплощадь использовали явно для раскручивания гостя на откровенный разговор. Писательское чутьё подсказывало — тема интересная, повесть, а то и романчик вытанцовывается.
— Ты, Сочинитель, нас глазами не сверли. Дырок навертишь. Не совсем, вернее, совсем не наш секрет.
— А пользуетесь для своих сомнительных целей моей жилплощадью!
— Ну не твоей, аманджолиной. Ты у него только арендатор, так что мы вроде к нему в гости пришли.
— Какая наглость! Ко мне больше ни ногой в таком случае!
— Не кипишись! Шутим. Как мы без твоей территории к Аману подкатим?
— Тогда делитесь информацией. У меня кризис жанра. Достойной моего пера темы не нахожу.
— Так мы — ни-ни. Скрывать от тебя, кореш, ничего и не собирались.
— Ну?
— Один знающий человечек, вообще-то и не человечек вовсе, наколку дал. Мол, имеется бабла немерено в виде золотых слитков. А дорожка к нему через территорию монастыря пролегает. Можно здорово подняться, если ту дорожку разведать.
— А татарин причём?
— Так он из породы тех, кто эти богатства веками копил! Дед говорит, эти татары-не-татары тут всегда жили для пригляда. Да никто на них внимания не обращал. Золото, что здесь зарыто, надёжно от своих Хранителей глаза отводило.
А когда свистопляска в стране пошла, да Союз разваливаться начал, Хранители и проявились, как добропорядочные граждане согласно прописке и регистрации. Такой беспредел пошел, что из тени никак ситуёвину не проконтролируешь. Слава Богу! Монастырь возродили, а то совсем бы все плохо было. Вон, даже и сейчас кладоискатели, как мухи на мёд прут.
Писатель стал задумчив. Вдохновение подкрадывалось к нему нежно, сняв тапки, чтобы не топать и не ранить хрупкую душу литератора.
— А мы Амана чуть не спугнули. Выдержки не хватило. Нельзя было так в лоб. Ты, Базука, привык со своими уркаганами всё нахрапом решать! — укорил друга звонарь.
— Я-то, нахрапом?
— Ладно, не парься, все пучком. Татарин же нас не выгнал, не наезжал. Даже проставиться обещал. Только базар свернул по-быстрому. А так, считай, нам шибко везёт. Нутром чую, близко уже до денежек!
«Как хороши, как свежи были розы…»
Оранжерея при психиатрической лечебнице города Чумска была законной гордостью главного врача Лхасарана Цэрэмпиловича. Здесь проходили сеансы трудотерапии и релаксации больных. Не всех, а только неподверженных припадкам буйства: буйным недолго и цветочки попортить.
Иван Семёнович Козловский буйным не был. Более того, имел несомненный талант цветовода. Натура тонкая, музыкант, так что чувство прекрасного помогало замечательно ухаживать за растениями. И заняться больше нечем было.
Много раз пытался Иван убедить врачей, что абсолютно нормален. Только невольно стал свидетелем самоутопления Прекрасной Незнакомки.
«Разволновался, понятно, пошумел немного. Бывает. Виноват. Но сейчас-то спокоен. Нельзя ли отпустить на волю? Больше пользы будет, чем в заточении. Можно спасательные работы организовать. А если окончательно утопла за время пребывания моего в лечебнице, надо водолазов организовать для поисков и выемки тела».
Убедить персонал музыканту не удалось. Только стали больше давать пилюль и микстур. Особенно на ночь. Особенно, когда бедняга начинал планировать погребение Незнакомки:
Лилия и Фируз снова вместе после многовековой разлуки. Племя воссоединилось с Хранителями оставленного на Белой Горе Золота Монастырскими татарами.Первоначально замышлялась дилогия.При написании создалось ощущение, что подробное изложение всех событий и деталей в судьбе множества персонажей безнадёжно удлинит вторую книгу, лишит повествование динамичности.Принято решение вынести в отдельный томик рассказ о судье Корнета Оболенского, Кафтанов, Звонаря, Писателя с дочерью и других. Детали дальнейшей жизни героев главных и не совсем, и ещё кое-что ждут Вас в постскриптуме.
Книга «Золотой Разброс 4. Огольцы» ‑ четвертая завершающая серию «Золотой Разброс».Жанр обозначен автором как «роман абсурд». И действительно: каждому любителю фантастики и фентези хорошо известно, что иная реальность, временные парадоксы и законы, которыми управляется тот мир, где происходит действие, порой диктуют самые невероятные и, казалось бы, абсурдные, сюжетные ходы и линии. А призрачный город Чумск и таежные просторы на север от него существуют как раз в особом пространственно-временном измерении.События серии развертываются на протяжении многих веков на пространстве от далекой Сибири до Парижа.
Вторая часть трилогии Золотой Разброс продолжает повествование о нелёгкой судьбе Разбросанцев. Борьба за право на счастье, смертельная схватка с Ложей. Новые и старые герои. Всё будет хорошо уже в этой книге!Но…не спешите прощаться с Лилией, Фирузом, Собакой, их друзьями и соратниками: готова ещё одна, совсем маленькая книжица. Вот после неё всё окончательно станет ясно!
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.