Слезовыжималка - [33]

В гостиной я устроился напротив женщин в кресле-качалке и положил на колени плюшевого медведя. Мои мысли напоминали котел: варево в нем бурлило с той самой минуты, как я вошел, пожал руку Маргарет и чуть не наступил на Ганса, который скакал между нами, вынюхивая что-то мокрым черным носом. Мой разум тоже находился в поиске: мысли описывали бешеные круги, а беседа шла своим чередом. Я смутился, заметив, как у матери Промис, Маргарет, торчат соски — я отчетливо видел их под голубым топом из лайкры. По-моему, такие майки носят велосипедисты. В любом случае подобный наряд был бы гораздо более уместен на молодой девушке.

В физическом плане Маргарет во многом походила на дочь — разумеется, за исключением возраста. Она была старше. И красивее. Те же волосы, горделивый носик, тот же лоб, явственно выражающий недоумение. Тот же острый подбородок — я обратил на него внимание только теперь, когда он предстал передо мной в двойном экземпляре. Но я бы ни за что не угадал, какой у нее голос. («Я же тебе говорила», — заметила позже Промис, хотя в тот момент я совершенно об этом забыл.) Голос был как у ребенка, он был пародией на детский голос. Я осознал, что разговариваю с Маргарет, как с десятилеткой: использую ограниченный словарный запас. К тому моменту, как я это понял, она уже была на шаг впереди.

Маргарет редко задавала вопросы. Она не особенно интересовалась моей жизнью и совсем не походила на мамаш, которые поджаривают на медленном огне очередного мужчину в жизни дочери. (Странно об этом говорить — едва ли я когда-нибудь был мужчиной в чьей-то жизни, даже в своей собственной.) Маргарет была слишком рассеянна, на подозрительность у нее не оставалось внимания, она привыкла получать то, что хочет. Она во многом походила на дочь, однако ей не хватало того странного и чудесного любопытства, которое привлекало меня в Промис.

— Так в чем проблема у К.?

Боб читал «Замок». Неделю назад я купил еще один экземпляр. Партноу сказал, что когда-то давно читал его, еще в Пристоне, но мало что помнит.

Я поморщился, пытаясь воззвать к собственному высшему образованию. Я не счел нужным упоминать о том, что и сам закончил роман Кафки всего пару дней назад. Понятия не имею, почему я соврал о таком пустяке. Пытался продлить агонию лжи?

— Тебе нужен общепринятый ответ или мое мнение? — спросил Боб.

— Твое мнение.

— Он не может добиться девушек, не может получить чертов замок и, как любой порядочный еврей, просто падает ниц.

— Не чересчур жестко?

— Ты сам спросил.

— И правда.

— Не исключено, что я ошибусь в деталях, но там сказано примерно так: «Тут в ходу поговорка, может, ты ее слышал: административные решения робки, как девушки».

— Как молоденькие девушки, — поправил я его. — Помню, да. Значит?..

— Парень ходит по кругу, — продолжил Боб. — У него в голове бардак. Не в состоянии ничего добиться.

— А если представить себе К. с характером? — предложил я. — К примеру, как мужественного человека.

— Мужественного?

— И упрямого. Очень упрямого. Как тогда — попадет он в замок?

— Я не думал об…

— Я выражаюсь метафорически, Боб. Он обречен. Он просто неудачник! Откуда взяться силе?

— Картина не из приятных, — кивнул Боб, — “то правда, то правда. Если честно, книга нагоняет тоску. Тяжело читать. Может, дело в том, что я в клетке и…

— Ты просто не любишь читать, да?

— Для нас с Нилом, — говорила Маргарет, — Сэндхерст всегда был особым местом. Как и для Промис. Теперь все изменилось. Мы изменились.

Мы постарели, Эван. Хотя дело в другом. Когда я сюда вхожу, я расслабляюсь. Сразу. Этот дом как наркотик — тепло идет по всему телу.

Промис, сидевшая на кушетке рядом с матерью, бросила на меня взгляд… Мне хватило ума его проигнорировать.

— А вы, Эван? Что вас привело в это чудесное место? Контраст между Сэндхерстом и пылью Нью-Йорка, его шумом?

— Мне нравится пыль и шум, — признался я, — но…

— Вы приехали писать? Как Промис?

— Да. Именно.

— И как вам здесь?

— Отлично. Прекрасное место, чтобы…

— Вы тоже от чего-то сбежали?

— Сбежал? — переспросил я.

— Промис вот сбежала. Да, дорогая? Ничего, что я так говорю? Это ведь просто мое личное мнение.

— Говори, что хочешь, — холодно ответила Промис.

— Ну, я считаю именно так. — Маргарет посмотрела на меня и улыбнулась.

В отличие от дочери ее глаза не улыбались вместе с губами. Я ждал объяснения, но, возможно, я уже пропустил его мимо ушей. А может, Маргарет просто хотела, чтобы я начал задавать вопросы.

— По-моему, Промис сбежала от родителей, — продолжила она наконец. — Знаю, я сама об этом думала в ее возрасте. Она пытается понять, кем ей быть. И становится довольно интересной молодой особой, правда?

— Да, — согласился я.

— Значит, вы понимаете, о чем я. — Маргарет медленно закивала и поправила узкий лайкровый рукав, который впился ей в подмышку.

— Ты просто не любишь читать, да?

Боб открыл было рот, чтобы ответить, однако передумал и состроил идиотскую улыбочку человека, которого поймали с поличным, но раскаяния он не испытывает. Я бы никогда не смог так улыбаться.

— Это часть моей работы, — сказал он наконец.

— Я читал. В «Паблишерс уикли».

— О чем читал?