Слепые поводыри - [13]

— Людоеды?

— Нет. Просто я о них очень мало знаю… А становиться рабом, как Гонсало Герреро, что-то не тянет.

— То есть рабство у таитян — тоже было?

— Я ж тебе говорю: понятия не имею, — бросил через плечо Игорёк. — Кажется, было… — Он вновь повернулся к лазейке — и обмер.

На глазах у всех из прозрачного подрагивающего облачка высунулась изумлённая чумазая мордашка, а в следующий миг её владелец выбрался на этот свет окончательно — черноглазый пацан лет семи-восьми, в дорогой, на диво грязной куртейке и столь же грязных брючках, вправленных в облепленные глиной высокие шнурованные сапожки. Вообще впечатление было такое, будто взяли разодетого в пух и прах ангелочка с обложки журнала мод и пару раз окунули в хорошо взбаламученную лужу.

— Идиоты! — тихонько простонал Игорёк. — Боже, какие идиоты! — Оглянулся беспомощно. — Ну и что теперь делать?!

Андрей оторопело шевелил губами. Влад пятился. Бледное перекошенное лицо, судорожный оскал…

— Н-нет! — в ужасе просипел он, будто ему уже вручали ритуальную дубину и подталкивали к новой жертве.

— Ой! — ошалело сказала чумазая жертва, озираясь и хлопая длинными пушистыми ресницами. — Море!

Первым по традиции опомнился Игорёк.

— А ну-ка марш отсюда! — сурово сводя брови, гаркнул он. — Тебе кто сюда разрешал? Совсем от рук отбились!

Чувствовался большой опыт общения с детьми. Не иначе ещё и сторожем работал — где-нибудь на стройке.

Кинул рюкзак Владу и, бесцеремонно ухватив заверещавшего мальчонку поперёк туловища, поволок обратно.

— Я т-тебе дам! — зловеще приговаривал он на ходу. — А ну говори, где живёшь! За ухо сейчас к родителям отведу — там те живо задницу надерут… Ишь!

Пацан оказался на редкость стервозный. Очутившись на той стороне (балка ещё только начинала наполняться серовато-сизым сумраком), ударился в слёзы, причём отнюдь не от испуга перед грозным сторожем — капризничал, поганец! Такое впечатление, что он вообще ни черта не боялся.

— Хо-чу на море! — орал он во всю глотку, порываясь к недоделанному подвалу. Словно нарочно внимание привлекал.

— Я т-тебе дам море! — шипел Игорёк. — Нашёл, где играть! Весь в грязи извалялся!.. Море ему!

— Пусти, козёл!.. — Далее из детских уст непринуждённо выпорхнуло матерное словцо. За ним — другое. Бедная мать! Хотя, может, от матери и набрался…

— Ах ты ещё и выражаться?

Кое-как под угрозой подзатыльников жуткое дитя выставили из балки. Мальчонка немедленно полез обратно, но встретил решительный отпор. Заревел — и кинулся прочь со всех ног, угрожая кому-то пожаловаться.

— А ещё говорят, что дуракам везёт! — обессиленно молвил Игорёк. Только теперь стало заметно, насколько он был испуган сам.

— Дебильный какой-то, — с неловкостью заметил Андрей, глядя вслед пацану.

— Кто?

Андрей виновато крякнул.

— Ладно, — посопев, сказал Игорёк. — Скиксовав — не перекиксуешь. Назад дороги нет… Мы с Владом — за крышкой, а ты давай продолжай земляные работы.

Толстенный ржавый лист, да ещё вдобавок с приваренными причиндалами в виде откидной крышки и вентиляционной трубы, оказался чудовищно тяжёл. Несли с остановками. Темнело.

— Ну а что ещё оставалось делать? — отрывисто спросил во время одной из таких передышек Игорёк. Был он мрачен и, надо полагать, полон самых недобрых предчувствий. — Задержи мы его на острове — тут же объявили бы розыск! Балку бы точно обыскали! А подвальчик наш подозрительный, непонятно кем и когда построенный… Ну и вскрыли бы за милую душу.

— Я вот думаю: пожалуется или нет? — поделился Влад.

— Родителям? Не бери в голову! Хуже, если пацанам во дворе расскажет… А ведь расскажет обязательно! Вот тогда прямо хоть посменное дежурство устанавливай. — Игорёк сморщился, злобно закряхтел. — Осознанная необходимость… — ядовито пропустил он сквозь желтоватые обломки зубов.

Влад судорожно вздохнул.

— Слушай, а почему петли с обеих сторон приварены?

— А чтобы изнутри запереться, — с неохотой объяснил Игорёк. — Ты ж не будешь каждый раз на стрёме кого-нибудь оставлять… Отдохнул? Ну-ка… взяли!

Так, с остановками, они добрались до оврага, где Андрей, остро сознающий свою вину за опрометчивую вылазку на остров, в ударном порядке и, можно сказать, на ощупь завершал земляные работы. Склон был обвален на совесть, коробка почти полностью обжата грунтом. Услышав оклик сообщников, землекоп воткнул лопату в чмокнувшую грязь и полез к ним по склону — помогать.

— Тут без вас мамаша приходила, — осторожно сообщил он. — Ну, этого… отмороженного…

— А-а… Всё-таки нажаловался… И чего она?

Андрей пожал худым сутулым плечом.

— Ругалась, грозилась… Ребёнок в курорт играл, а злые дядьки взяли и прогнали.

— Так и сказала? В курорт?

— Так и сказала.

— М-да… — Игорёк оглядел тонущие во мгле сырые склоны и слякотное дно балки, собачий труп со свалявшейся шерстью, смутно белеющую распотрошённую свалку неподалёку. — Странные у неё понятия о курорте.

— Вот и я ей так же сказал.

— А она?

— Говорит: вернётся муж из-за границы — он с вами (с нами то есть) разберётся.

— Из-за границы — это серьёзно, — молвил угрюмо Игорёк, явно уже думая о другом. — Слушай, а как же мы её изнутри подпирать будем? Если просто завалим сверху грунтом, лист-то прогнётся…