Слепой убийца - [124]

Я тогда уже усвоила, как важно заставить людей объясняться.

— Простите, но я не понимаю, о чем идет речь, — процедила я, едва разжимая губы. — Какие смягчающие обстоятельства? Почему пагубно влияет?

Мои руки неподвижно лежали на коленях, я приподняла подбородок и чуть склонила голову, — так лучше смотрелась шляпа с фазаном. Я надеялась, директриса чувствует, как на неё уставились все четыре глаза. За мной стояло богатство, за ней — возраст и положение. В кабинете было жарко. Я бросила пальто на спинку стула, но все равно обливалась потом, точно портовый грузчик.

— На богословии — единственном, кстати, уроке, к которому Лора проявляет хоть какой-то интерес, она ставит под сомнение самого Господа Бога. Даже написала сочинение «Лжет ли Бог?» — вот до чего дошло. Это весь класс выбило из колеи.

— И какой она дает ответ? — спросила я. — Насчет Бога. — Я удивилась, но виду не подавала; а я-то думала, что у Лоры интереса к Богу поубавилось. Оказывается, я ошибалась.

— Утвердительный. — Директриса посмотрела на стол, где лежало сочинение Лоры. — Вот здесь она цитирует Третью Книгу Царств, глава 22 — то место, где Бог обманывает царя Ахава[101]: «И смотрите, Бог вкладывает лживый смысл в уста всех пророков». Дальше Лора утверждает, что если Бог поступил так однажды, откуда мы знаем, что он так не делал и потом, и как тогда отличить лживые пророчества от истинных:

— Ну, по крайней мере, логично, — заметила я. — Лора Библию знает.

— Да уж, — раздраженно сказала директриса. — Ради выгоды и Дьявол цитирует Священное Писание. Дальше Лора говорит, что Бог обманывает, но не жульничает: он всегда посылает людям истинного пророка тоже, но того никто не слушает. Она считает, Бог — что-то вроде радиостанции, а мы плохие приемники. Я нахожу это сравнение, по меньшей мере, непочтительным.

— Лора не хотела быть непочтительной, — сказала я. — Во всяком случае, не по отношению к Богу.

На это директриса не обратила внимания.

— Дело даже не в том, что она убедительно спорит, она считает возможным задавать вопросы.

— Лора любит получать ответы, — сказала я. — Она любит ответы на важные вопросы. Полагаю, вы согласитесь, что вопросы о Боге — из их числа. Не понимаю, что в этом пагубного.

— Другие ученицы находят это пагубным. Они считают, что она… ну, воображает. Бросает вызов авторитетам.

— Как и Христос, — сказала я. — В его время некоторые так думали.

Директриса не прибегла к неопровержимому аргументу: что дозволено Христу, не дозволено шестнадцатилетней девчонке.

— Вы не совсем понимаете, — проговорила она, ломая руки. Я с интересом за ней наблюдала — никогда раньше такого не видела. — Ученицы находят её… они думают, что она забавна. Во всяком случае, некоторые. Другие считают, что она большевичка. А остальные — что она просто странная. Как бы то ни было, она вызывает нездоровый интерес.

Я начала понимать.

— Не думаю, что Лора хочет быть забавной, — заметила я.

— Но так трудно понять! — Мы помолчали, глядя друг на друга через стол. — У неё и последователи есть, — прибавила директриса не без зависти. Подождав, пока я переварю эту информацию, она продолжила: — И потом, у неё слишком много пропусков. Я понимаю, проблемы со здоровьем, но все же…

— Какие ещё проблемы? — удивилась я. — С Лорой все в порядке.

— Ну, она столько ходит к врачу, я решила…

— К какому врачу?

— Это не вы писали? — И она предъявила мне пачку писем. Я сразу же узнала свою бумагу. Потом просмотрела письма: я их не писала, но подпись стояла моя.

— Понятно, — сказала я, забирая пальто и сумочку. — Придется с Лорой поговорить. Спасибо, что уделили мне время. — И я пожала директрисе кончики пальцев. Было ясно без слов, что Лору из школы придется забрать.

— Мы так старались. — Бедняжка чуть не рыдала. Еще одна мисс Вивисекция. Рабочая лошадка. Благие намерения и никакого толку. Лоре не чета.

Вечером Ричард спросил, как прошла встреча, и я рассказала о Лорином пагубном влиянии на одноклассниц. Ричарда это не рассердило, а позабавило, едва ли не восхитило. Он сказал, у Лоры есть характер. Умеренно бунтует — значит, заводная. Он и сам не любил школу, учителя с ним мучились. Вряд ли по тем же причинам, что с Лорой, подумала я, но промолчала.

О подложных письмах я не упомянула: пусти лису в курятник. Дразнить учителей — одно дело, прогуливать — совсем другое. Попахивало преступлением.

— Зря ты подделала мой почерк, — сказала я Лоре наедине.

— Почерк Ричарда не получается. Он совсем другой. Твой гораздо проще.

— Почерк — личная вещь. Смахивает на воровство. Секунду она казалась расстроенной.

— Прости. Я просто одолжила. Подумала, ты не будешь против.

— Думаю, нет нужды спрашивать, зачем?

— Я не просила, чтобы меня посылали в школу, — сказала Лора. — Меня там все любят не больше, чем я их. Не принимают всерьёз. Они сами не серьёзные. Если б мне пришлось туда все время ходить, я бы и правда заболела.

— А чем ты занималась вместо школы? — спросила я. — Куда ты ходила? — Я боялась, не встречается ли она с кем-нибудь — с мужчиной. Уже пора.

— Куда придется, — ответила Лора. — Ездила в центр, сидела в парке или ещё где. Или просто бродила. Пару раз видела тебя, но ты меня не заметила. Ты, наверное, в магазин шла.