Слепой. Танковая атака - [63]

– Завтра не надо, – запротестовал Сергей Аркадьевич.

– Да завтра и не получится, я же не волшебная фея, – неожиданно вспомнила о скромности Марина Игоревна. – Но через месяц вся запланированная партия будет у тебя. А твоя задача – найти покупателя и посредника, который осуществит сделку. И я уверена, что этот Семибратов – лучшая кандидатура, которую только можно себе представить.

– Поживем – увидим, – без видимого энтузиазма произнес Кулешов.

Ему было тревожно и неуютно. Он ясно видел, что у жены уже все решено и подписано, что она чересчур торопится – торопится опасно, непозволительно и неразумно. И так же ясно понимал, что все, как обычно, будет по ее. Марина Игоревна была искренне убеждена в том, что поговорку «сколь веревочке ни виться…» придумали не про нее; до сих пор ей удавалось все, что бы она ни задумала, за что бы ни взялась, и на этом основании она свято верила, что так будет всегда.

Спорить с ней было бесполезно, да не очень-то и хотелось: деньги Сергей Аркадьевич любил ничуть не меньше, чем жена, и потерю крупной партии товара, которую так бездарно прохлопал Пагава, переживал намного острее и болезненнее, чем старался показать. Оставалось лишь надеяться, что Марина, как обычно, окажется права, и злодейка-судьба, не устояв перед ее бешеным, истеричным напором, дрогнет, склонит голову и покорно сделает все именно так, как хочется госпоже Кулешовой.

Когда Марина ушла, Сергей Аркадьевич налил себе новую, уже вполне умеренную порцию коньяка, подошел к стеклянной горке и, открыв дверцу, стал для успокоения нервов бережно перебирать игрушечные танки – экспонаты своей малой домашней коллекции, собранной еще в те времена, когда у него не было полигона и настоящих боевых машин.

Глава 10

– Ну, как вам? – дождавшись конца интервью и выключив телевизор, спросил Глеб.

Федор Филиппович помедлил с ответом, глядя в потемневший матово-черный экран. За окном постукивал осторожными пальцами по жестяному карнизу редкий, медленный дождь, в сером небе кружили черные птицы – то ли галки, то ли вороны, издалека было не разобрать. На том краю стола, что ближе к генералу, остывал в фарфоровой чашке недопитый чай; на другом конце, подстелив газету, Сиверов чистил «парабеллум» – трофей, добытый в ходе давней операции. Выполненный на заказ из нержавеющей стали, заново отполированный, старый пистолет сверкал, как серебряное ювелирное украшение, и как нельзя лучше соответствовал фанфаронскому, фатоватому образу, который в настоящее время старательно создавал Глеб.

– На мой взгляд, грубовато, – сказал, наконец, генерал Потапчук. – Слишком уж в лоб. Не интервью, а объявление в газете: «Ищу место продавца оружия, имею опыт нелегальной работы».

– А по-моему, в самый раз, – возразил Слепой. – Самое то, что надо. И девочка молодец, хорошо провела свою партию.

– Девочка-то молодец. Правда, она не девочка, а майор ФСБ, но это уже детали. Она-то молодец, а вот ты… Не знаю, Глеб Петрович, не знаю. Не люблю я так работать. Не привык.

– Как – так?

– Так, словно противник – умственно отсталый и не имеет даже отдаленного представления об элементарной осторожности.

Сиверов непочтительно хрюкнул и пожал плечами.

– Так ведь он такой и есть, – сказал он. – Кулешов – не главарь террористического подполья, не резидент иностранной разведки, не цеховик, не киллер с репутацией, не вор в законе и не профессиональный кидала. Он вообще не преступник – по крайней мере, он сам так думает. Наш Сергей Аркадьевич – просто зарвавшийся хапуга, чинуша, настолько глубоко засунувший рыло в бюджетную кормушку, что просто не замечает того, что творится вокруг. А его жена и вовсе уверена в том, что произошла не от папы с мамой, как все простые смертные, а спустилась с Олимпа. И жалеет только об одном: что забыла обратную дорогу. Безнаказанность опьяняет. Один раз принял взятку и не попался – значит, ничто не мешает сделать это снова; выдоил из бюджета пару-тройку миллионов и остался на свободе – молодец, умница, всех обвел вокруг пальца, ступай искать, где бы украсть еще, да побольше… Продала собственному мужу за бесценок танковый полигон, сколько-то там десятков гектаров золотой подмосковной земли – талантище, гений, впору памятник при жизни ставить! Кто больше откусил, тот и самый умный, победителей не судят… Все вокруг так живут, все повязаны намертво, и единственный способ нажить реальные неприятности – это не захотеть или просто забыть поделиться с кем следует. Или поделиться, но в недостаточно крупном размере и с неподобающим выражением лица…

– Эта пламенная речь подводит нас к каким-то конкретным практическим выводам, или ты просто выпускаешь пар? – иронически осведомился генерал. – Не знал, что имею дело со скрытым революционером! Просто Плеханов и Белинский в одном флаконе…

– Конкретный вывод прост и очевиден, – сказал Глеб. Он тихонько чертыхнулся, пристраивая на место мудреный шарнирный механизм затвора. – Кулешов – не противник, а обыкновенная куча дерьма, ждущая только дворника с лопатой и поливочным шлангом. Если выяснится, что я ошибаюсь и ту партию танков Пагава взял на реализацию у кого-то другого, заранее приношу Сергею Аркадьевичу свои извинения. Но сдается мне, что извиняться не придется. Если люди исправно оплачивают коммунальные услуги, а в доме нет ни света, ни тепла, и канализация забита, вряд ли это происки эмиссаров Аль-Каиды – скорее всего, управляющей компанией руководит либо ворюга, либо болван, не замечающий, как подчиненные растаскивают деньги прямо у него из-под носа. То же самое и в нашем случае. Если два десятка списанных танков вместо того, чтобы мирно отправиться на переплавку, вдруг обнаруживаются на борту сухогруза, держащего путь прямиком в Аденский залив, а у директора предприятия, которое должно эти танки утилизировать, деньги буквально лезут из ушей, вряд ли стоит тратить время на поиски несунов, которые в конце рабочей смены по одному перебрасывали Т-62 через заводскую ограду.