Слепой. Танковая атака - [33]

– Оно-то, конечно, так, – вздохнул Самарцев и защелкал зажигалкой.

Зернов приблизился к танку и обошел его кругом. На правой стороне башни номер сохранился еще лучше, здесь даже можно было разобрать криптограмму – точно такую же, как на фотографии, сделанной учителем из Верхних Болотников. Жалюзи моторного отсека отсутствовали, позволяя убедиться, что внутри нет ничего, кроме толстого ковра перегноя и опавших листьев да пары массивных ржавых железяк непонятного назначения. Капитан не поленился вскарабкаться на броню и заглянуть в командирский люк, убедившись при этом, что в танке нет не только двигателя, но и орудийного замка. Внутри открытой ветру и дождю железной коробки стоял неприятный, затхлый запах годами превшей здесь листвы, под люком в пятне солнечного света покачивались бледные стебли какой-то травы. Зернов разглядел выглядывающий из-под слоя прелого мусора позеленевший, проеденный коррозией до дыр бок стреляной снарядной гильзы, пожал плечами и спрыгнул на землю.

Самарцев, попыхивая сигаретой, тоже подошел к «тигру», бесцельно попинал носком ботинка вросший в землю ржавый каток, зачем-то засунул руку в одну из пробоин, порезался об острый стальной заусенец и, выругавшись матом, принялся отсасывать из ранки кровь. Его легкомысленное поведение в данном случае выглядело вполне уместно: осматривать тут было нечего, все стало ясно буквально с первого взгляда. Отойдя подальше, Зернов для очистки совести сфотографировал танк с разных ракурсов, проверил качество полученных снимков и повернулся к Анатолию Степановичу.

– Можем возвращаться.

На обратном пути «пленный фриц» гнал свою полугусеничную каракатицу уже не так быстро – то ли жалел подвеску, то ли больше не видел смысла спешить, то ли, что представлялось наиболее вероятным, давал своему шефу время как следует обработать заместителя областного прокурора.

– Этот сто седьмой тут испокон веков торчит, – рассказывал он по дороге. – Может, еще с войны остался, а может, притащили, когда открыли полигон. И все эти годы наши бравые танкисты по нему почем зря болванками лупили. Сергей Аркадьевич, когда его обнаружили, сильно расстраивался: такую, говорит, хорошую вещь угробили! Это ж раритет, вымирающий вид, вроде своего тезки, уссурийского тигра… У него, у Сергея Аркадьевича, тогда всего две машины было, КБ и «тридцатьчетверка», а немца ни одного. Так он, пока первого живого «тигра» не отыскал, долго носился с идеей как-нибудь восстановить этот хлам. Но куда там!.. А потом подвернулась ему на аукционе в Бельгии первая «пантера», и пошло, и поехало… Пострелять не хотите, ребята? – оборвав рассказ, неожиданно спросил он.

– В кого? – горько отшутился Зернов.

В другое время он вряд ли упустил бы возможность полоснуть длинной очередью из овеянного грозными легендами МГ, но сейчас у него было не то настроение, да и поговорка о приносящих дары данайцах, неожиданно вспомнившись, неотступно вертелась в голове. Верное дело кончилось ничем, и произошло это во многом благодаря стараниям навязанного им с напарником прокурорского хлыща, который с ходу выложил карты на стол: подавай ему сто седьмой, и дело с концом! Сто седьмой ему предъявили, а что толку? Представлялось почти очевидным, что без одного из экспонатов коллекции господина Кулешова то дело в Верхних Болотниках не обошлось – не могло обойтись, потому что «тигр» – не жигулевская «шестерка», его не купишь на автомобильном рынке провинциального райцентра и не угонишь из соседнего двора. А тут их было целых два, и оба, вероятнее всего, в рабочем состоянии. Но, с учетом личности хозяина здешних мест, Зернов понимал, что второй шанс поближе присмотреться к его коллекции им с Самарцевым представится едва ли.

Пятнистый, как жаба, бронированный «Вилли», рокоча отполированными до блеска гусеницами, подкатил к распахнутой настежь стальной двери и остановился. Анатолий Степанович вышел из кабины и стал у входа в тоннель, молчаливо приглашая гостей проследовать восвояси тем же путем, которым они сюда пришли. Его затененное козырьком вермахтовского кепи лицо оставалось непроницаемо спокойным, уголки губ были слегка приподняты в подобии вежливой улыбки, но Зернову почему-то казалось, что внутренне этот тип от всей души потешается над ними.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним, но в данном случае эта старая поговорка вряд ли могла служить утешением. Один раз господин Кулешов любезно пошел сыщикам навстречу, позволив осмотреть интересующий их экспонат своей уникальной коллекции многотонных стальных раритетов. Тем самым он дал понять, что скрывать ему нечего, и что никакой вины он за собой не чувствует. Разрешения на повторный визит добром от него уже не добьешься, и ни один пребывающий в здравом уме прокурор не даст санкции на обыск превращенного в военизированное загородное поместье танкового полигона ввиду полного отсутствия у его хозяина мотивов для совершения расследуемого преступления. Даже сейчас, буквально через пару дней после нападения «тигра» на захолустный провинциальный городишко, описание этого происшествия выглядит глупой байкой, а подозрение в причастности к нему господина Кулешова – пьяным бредом бесталанного сыскаря, которому просто не к кому больше прицепиться. А через неделю-другую, когда задействованные упомянутым господином связи заработают на полную катушку, высокое начальство просто махнет на это нелепое происшествие рукой: у нас в России еще и не такое случается. Вам что, заняться больше нечем?