Слепой. Смерть в подземке - [16]

Пока компьютер загружался, урча приводом жесткого диска и шелестя вентилятором кулера, киллер закурил, сунул руки в карманы куртки и стал с подчеркнуто безразличным видом глазеть по сторонам. Чайник размотал шнур и подключил видеокамеру к ноутбуку.

На экране появился пожилой мужчина в деловом костюме, с портфелем в руке, поднимающийся по лестнице. Съемка велась сверху, изображение было почти черно-белым из-за недостатка освещения и искусственной подсветки. Вот человек остановился, по всей видимости заметив стоящего на дороге оператора, поднял голову, позволив Чайнику убедиться, что он — это он, а не случайный прохожий, и, явно сообразив, что к чему, сунул свободную от портфеля руку за левый лацкан пиджака. Появившийся оттуда восемнадцатизарядный СПС послужил еще одним свидетельством того, что на экране генерал ФСБ, а не отставной учитель русского языка и литературы; потом в кадре появилась рука в тонкой кожаной перчатке, сжимающая «стечкин» с длинным глушителем. Звука не было — пистолет просто слегка подпрыгнул, выбросив из затвора дымящуюся гильзу. Человек на ступеньках уронил портфель, ноги его подкосились, и, чтобы не упасть, он навалился грудью на перила, вцепившись в них обеими руками. Пистолет в его руке снова начал подниматься; «стечкин» зло дернулся три раза подряд, одну за другой выплевывая гильзы, генерал выронил оружие и медленно, неуклюже, вот именно по-стариковски, скатился вниз по лестнице.

Изображение запрыгало, заметалось из стороны в сторону; Чайник увидел, как рука в перчатке одну за другой поднимает с пола и выносит за пределы кадра стреляные гильзы. На экране, сменяя друг друга, мелькали выкрашенная масляной краской стена, перила и ступени лестницы, носки высоких армейских ботинок, убираемый за пазуху пистолет… Потом картинка стала статичной: выстланный уложенной в шахматном порядке светлой и темной метлахской плиткой пол лестничной площадки, а на нем — плавающее в луже собственной крови тело с черной дырой входного отверстия над переносицей.

Камера дала наезд, когда убийца наклонился над трупом и принялся шарить по карманам. Первым делом он отыскал и, развернув, подержал перед камерой служебное удостоверение убитого. Фотография соответствовала лежащему на полу с простреленной головой оригиналу, и написано в документе было именно то, что хотел прочесть Чайник — вернее сказать, заказчик, которого он в данный момент представлял.

Потом изображение снова затряслось и запрыгало, на экране замельтешили, уходя вниз, ступеньки, перила и стены: оставив труп лежать на площадке, киллер поднимался по лестнице. В кадре появилась декорированная имитирующим полированное красное дерево пластиком стальная дверь; рука в перчатке, вооруженная снятой с тела жертвы связкой ключей, поочередно отперла замки, повернула ручку и открыла дверь. Луч вмонтированного в корпус камеры светодиодного фонарика заскользил по стенам прихожей, выхватил из темноты дверную коробку, угол дивана, оклеенную дешевыми обоями стену, а на ней репродукцию «Девятого вала» Айвазовского в массивной золоченой раме. Снова появившаяся в кадре рука сдвинула ее в сторону, открыв дверцу потайного сейфа, и вдруг экран почернел — запись оборвалась.

— А дальше? — спросил Чайник.

— Даже у повара в привокзальной тошниловке есть свои секреты, — пояснил наемник. — Вам ведь важен не процесс, а результат, верно?

— Ну и где он?

— Пиастры, — снова напомнил киллер.

Демонстративно пожав плечами, Чайник извлек из-за пазухи и бросил на капот пухлый, увесистый конверт. Киллер взял его, заглянул под клапан, наугад выдернул из первой подвернувшейся под руку пачки купюру достоинством в сто евро, посмотрел на свет, кивнул и спрятал купюру в конверт, а конверт — в карман кожанки.

— Нормально, — сказал он и, повернувшись к Чайнику спиной, направился к передней пассажирской дверце своего автомобиля.

Распахнув ее, он взял с сиденья и, вернувшись, протянул посреднику простую пластиковую папку. Она была голубоватого цвета, полупрозрачная, и внутри нее виднелись какие-то бумаги, поверх которых, отливая характерным радужным блеском, лежал компакт-диск. Чайник нажал кнопку на корпусе ноутбука, заставив выдвинуться лоток дисковода, и запустил пальцы в папку, нащупывая диск.

— Не советую, — негромко произнес киллер, со скучающим видом глядя на стоящий в отдалении джип. — Кто много знает, тот мало живет. Оно вам надо?

Виктор Павлович осторожно, будто опасаясь укуса, вынул руку из папки, задвинул на место лоток дисковода и опустил крышку ноутбука.

— Надеюсь, у вас хватило ума не сделать для себя копию, — сказал он, взвешивая папку на руке.

— Надеюсь, вы сегодня не выспались или просто подцепили вирусную инфекцию, — не остался в долгу наемник. — Тогда этот вопрос можно проигнорировать как результат временного помутнения рассудка. На кой ляд мне это дерьмо? Что я должен с ним делать — отнести в общественную приемную ФСБ и сказать, что нашел на улице? Или приложить к нему явку с повинной? Что вы несете, милейший?! С вами все в порядке?

Чайкин внутренне содрогнулся. Этот тип выглядел как использованная салфетка и вонял, как пустой винный бочонок, но даже в таком плачевном состоянии оставался профессионалом высшей пробы и не утратил звериного чутья на опасность. Его последний вопрос попал в самое яблочко: Виктор Павлович был далеко не в порядке и с огромным трудом сдерживал предательскую дрожь, которая так и гуляла по всему организму, подбираясь то к пальцам, то к голосовым связкам. Он все время помнил о том, что на него смотрят через прицел, и даже тот факт, что мишенью является не он, а собеседник, служил очень слабым утешением: когда начинается пальба, первыми, как правило, погибают случайные прохожие, которых угораздило очутиться не в том месте не в то время.