Слепой цирюльник - [52]

- О, я не шучу. Вы не догадываетесь, к чему я клоню? - Нет. Доктор Фелл небрежно нацарапал что-то на листке бумаги и передал его гостю.

- Вот, набросал кое-что для вашего просвещения,- сообщил он, хмурясь.Я составил список из восьми ключей. Или восьми рекомендаций, если вам угодно. Ни один из ключей не является прямой уликой. Я рассчитываю услышать от вас прямую улику в продолжении вашей замечательной истории. Я смутно надеюсь и верю, что вы упомянете ту улику, которая мне нужна; и моя вера настолько сильна, что я готов ради нее поставить на карту карьеру капитана Уистлера. Ну как? Морган взял листок, на котором было написано:

"1. Внушение.

2. Счастливый случай.

3. Слепое братское доверие.

4. Невидимка.

5. Семь бритвенных лезвий.

6. Семь радиограмм.

7. Устранение.

8. Телеграфный стиль".

- Я совершенно ничего не понимаю,- признался он.- Первые два ключа можно толковать как угодно... Погодите, сэр! Не надо возмущаться! Говоря "можно толковать", я имею в виду себя. А третий ключ... он внушает мне тревогу... А что насчет семи бритвенных лезвий? Мы не находили семи.

- Вот именно,- прогудел доктор, поднимая вверх вилку, словно это все и объясняло.- Суть в том, что, видите ли, бритвенных лезвий, скорее всего, было семь. Вот в чем суть. - Хотите сказать, что нам надо было поискать остальные?

- О нет! Скорее всего, остальные Цирюльник выкинул. Главное, вам необходимо помнить, что их было семь. А?

- И потом,- продолжал Морган,- какие семь радиограмм? Что за семь радиограмм? В моем рассказе я упомянул только о двух... - А, здесь мне необходимо объясниться.- Доктор Фелл пронзил вилкой сосиску.- Семь - число мистическое; округленное, целое, наводящее на определенные мысли; число с любопытной историей. Я использую число "семь" в аллегорическом смысле, вместо слова "несколько", потому что мы сошлись на том, что их было несколько. Самое интересное, что я вовсе не имею в виду те радиограммы, которые вы читали. Тех вы не видели. Ведь это очень важно, верно?

- Будь я проклят, если что-нибудь понял,- заявил Морган, потихоньку закипая.- Если мы их не видели...

- Продолжайте ваш рассказ,- попросил доктор, взмахнув длинными пальцами.- Я почти уверен: еще до того, как вы закончите ваш рассказ, мне удастся дополнить мой список еще восемью ключами-подсказками - всего, значит, их будет шестнадцать,- при помощи которых мы решим и закроем ваше дело. Морган откашлялся и заговорил.

Часть вторая

Глава 13

ДВА МАНДАРИНА

Среди легкомысленных хроникеров чрезвычайно популярен следующий прием: в самый ответственный момент они принимаются размышлять о роли в жизни людей и во всемирной истории совершенно незначительных происшествий, пустячных случаев, оговорок и так далее. Иногда договариваются до того, что в гибели Трои в конечном счете виновен чистильщик сапог царя Приама. Естественно, это полная ерунда.

Так, подобный историк не преминул бы заметить, что в тот момент, когда Керта Уоррена поместили в обитую войлоком камеру на нижней палубе, больше никаких трагических происшествий на борту "Королевы Виктории" не произошло. За исключением одного маленького обстоятельства: в тот день наши заговорщики, по крайней мере один раз,- если бы они тогда только знали!были на волосок от того, чтобы поймать Слепого Цирюльника.

Автор настоящей хроники так не считает. Мужчины обычно неуклонно, словно струя жидкого инсектицида из сопла автоматической противомоскитной пушки "Русалка", следуют курсом, заданным их характерами, и никакой гвоздь от подковы не в силах повлиять на их судьбу. Читатель, наверное, уже понял, что Кертис Уоррен был довольно порывистым молодым человеком, в высшей степени поддающимся внушению. Не попади он в эту переделку, так с ним непременно случилось бы что-нибудь иное.

Sic volvere parcoe! {Так распорядились парки! (лат.)} Дабы утешить друга в неволе, которую они не могли с ним разделить, Пегги Гленн снабдила его полной до краев бутылкой виски, а Генри Морган - одним из своих старых детективных романов.

Таким образом, между прочим, каждый проявил собственный характер. Если кто-то скажет, будто Морган мог бы быть осмотрительнее, то вскоре станет ясно, как обременен он был собственными мыслями. Морган столь яростно негодовал, что почти забыл об осторожности. Кроме того, посовещавшись с Пегги, он пришел к следующему выводу: если уж такой неистовый буревестник, как Кертис Уоррен, сумеет попасть в беду, будучи запертым в обитой войлоком камере, то где же тогда, черт возьми, он будет в безопасности?

Но оставим философствование и перейдем к делу.

После трогательной сцены прощания три дюжих матроса водворили Уоррена под замок. Правда, сразу после этого двум матросам пришлось обратиться к врачу, чтобы тот залатал их изрядно попорченные физиономии. За недостатком места пропустим продвижение конвоя с арестантом вниз, от капитанской каюты до нижней палубы. Их движение напоминало беспорядочное огненное колесо, катящееся по трапам, отчего пассажиры бледнели и, словно зайцы, спешили укрыться в своих каютах. Последний рывок - и Уоррен оказался в камере. Дверь за ним захлопнулась. Изрядно ощипанный, но непобежденный, он продолжал трясти решетки и осыпать колкостями измученных матросов.