Слепцы - [3]

А Кривой посмотрел-посмотрел в лицо мальчишки и тяжело вздохнул, как у постели больного.

– Нас девять, – сказал Кривой.

– Девять.

– Еды у нас вдоволь, подвалы да овины с амбарами по всему лесу расставлены? Так?

– Нет.

– Стада у нас пасутся – выбирай овцу и жарь, когда захочешь. Так?

– Не так! – повысил голос Хорек, но спохватился и шепотом повторил. – Не так.

– Вот. Не так. Чтобы в лесу зимой прокормить десяток здоровых мужиков, нужно постоянно на охоту ходить. Но мы ведь не охотники! Мы разбойнички, не забыл? Можно, конечно, запасы делать, так мы и не пахари, не бортники.

– В деревню зайти, взять что нужно…

– Правильно. Раз зайдем, два… Деревня-то и кончится. Где ты видел, чтобы в наших деревнях лишняя еда была? Сами они мясо только по праздникам едят. Десять ртов – не прокормят…

Неподалеку раздался оглушительный треск – Кривой замолчал, прислушался настороженно.

– Это что? – спросил шепотом Хорек.

– Мороз это. Дерево на морозе трескается. И мы скоро трескаться начнем.

Разговаривая, Кривой все время прикрывал рот варежкой и строго следил, чтобы Хорек поступал так же. Ветра не было, пар изо рта поднимался кверху, мог и выдать. Но кому здесь пар от дыхания мог ватажников выдать, Кривой не уточнял, а Хорек и не спрашивал.

Что будет нужно, Кривой и сам расскажет.

– Да. О жратве, – сказал Кривой. – Это если только нам тут пастись, искать, что пожрать. А если две ватаги, два десятка оглоедов? Или, как ты удумал, – тысячу ватажников собрать. Как на них напасешься? И у кого брать? У селян? На всю тысячу? Охотиться? Опять-таки на всю тысячу. Все выбьют, выпьют и съедят. А что не добудут, то разгонят. Это если князь или воеводы не всполошатся. А они всполошатся, уж ты будь благонадежен! Тысяча гулящих людишек, да, почитай, возле самого Камня! Князья даром что между собой не ладят, тут быстро сговорятся, к лесу этому самому придут… и хоть так, хоть так, огнем или голодом, а твое войско выгонят в чисто поле и порубят в мелкое крошево. Если ты такое задумаешь, то проще уж сразу на Камень идти приступом. Только и там верная гибель: думаешь, из наших кто-то на стену полезет даже за всем золотом Старого Царства? Или выстоят против конных бронников в открытом бою? Побегут, все побегут. Наше разбойницкое дело такое: подождал в кустах, дождался купца, из самострела стрельнул, от страха обгадившись, и убежал, если купец не навалил кучу больше твоей. Понятно?

Хорек не ответил.

За ночь он промерз насквозь, ноги, хоть и были в валенках да с теплыми онучами, замерзли – пальцев Хорек почти не чувствовал. Но вставать было нельзя, а постукивание валенком о валенок не помогало.

Хорек стащил с правой руки варежку, подул на скрюченные от холода пальцы.

– Ты руки в рукава прячь, – посоветовал Кривой, которого мороз, кажется, не беспокоил вовсе. – В рукава и еще под полу тулупчика. И не трясись. Птицу в неподходящий момент всполохнешь – всем плохо будет. Но особливо тебе. Если засаду сорвешь, лучше к костру не возвращайся. Я сам тебе ноги повырываю и в задницу засуну. Но это я еще добрый, а вот Рык… Так что, учись и терпи. Это главное наше умение – терпеть. Вначале жизнь нашу перекатную, раны тяжелые, потом пытки немыслимые, а потом уж и смерть мучительную. Ты на Деда не смотри: он на моей памяти самый старый ватажник. О нем в других ватагах сказки рассказывают, фарту да здоровью завидуют…

– А он заболел? – спросил Хорек.

– Надеяться нужно, что и вправду он отвару напился и простудился малость… Пройдет.

– А если болезнь мокрая, как Дылда говорил?

– Болячку бы Дылде на язык его трепучий, – прорычал Кривой, приподнял голову и посмотрел вправо, туда, где под елкой лежали в снегу Дылда с Полозом. Видно их не было.

– Вот глянь, как знающие люди в засаду ложатся, – Кривой указал рукавицей в сторону той елки. – Ведь в пяти шагах от нас, а не видать. Только сзади, от чащи, в снегу след. Нам видно, а с дороги – снег нетронутый, безопасный.

Кривой снова ухватился за свой рассказ о правильной засаде.

– Вот смотри – просто, казалось бы. А только все до малости придумано и сделано. Пришли мы сюда до рассвета. Почему? – спросил Кривой и сам себе ответил: – Чтобы случайно на какого безумного странника не наскочить. Ведь увидит, обязательно на постоялом дворе расскажет, спугнет купца. Если бы снежок шел, еще лучше было б – след бы припорошил. Но это мы из лесу шли. А если бы нам пришлось впереди купца по зимней дороге идти, как бы мы засаду ставили?

Хорек не сразу сообразил, что на этот раз Кривой сам себе отвечать не будет, ждет ответа от молодого ватажника.

Солнце, наконец, приподнялось над вершинами вековых сосен – красное, пронзительное. Искры висели в воздухе, плясали высоко над дорогой и гасли, опустившись в тень.

День обещал быть не теплее ночи.

– Возле костра подзатыльник получишь, – пообещал Кривой.

– За что?

– Я тебя спросил?

– Ну, – Хорек спрятал правую руку за пазуху вместе с варежкой, откашлялся, придумывая ответ. – Съехал бы в лес, там бы…

– А след? След в снегу. И с веток бы обрушил снег. Проезжий сразу же заприметит: нету снега, значит, кто-то его свалил. Значит, засада. Значит, тулупчики скидавай, луки наготовь, а ты с остальными лесными кровью и умоешься. – Кривой снова приподнял голову, всматриваясь в дорогу, все еще укрытую тенью. – Тут нужно так – пройти еще шагов пятьсот, сойти в лес да вернуться к хорошему месту, осторожно, чтобы снег не порушить и птиц не переполошить. Залечь и ждать.