Слепцы - [31]

— Видишь, как она старается не смотреть на меня? Всё ещё на этапе «страстной влюбленности», помешана на романтике тайных отношений, — Дешен перенес внимание на ногти правой руки. — Это ведь и есть самое главное, да, Тик? Я живу ради этого. Посмотри на этих двоих: как они обе пытаются поймать мой взгляд. Совершенно не догадываются одна о другой. Только мы с тобой знаем правду, ага?

Антовин медленно, блудливо подмигнул Ренцу.

— Где, черт вас дери, были вы с Кито? — Тикер достаточно контролировал себя, чтобы говорить тихо, но это требовало усилий, отражавшихся на лице. — Я полчаса вас прождал. Вы что, думаете, нам можно не обращать внимания на происходящее? Ничего не закончилось просто потому…

— Расслабься, Тик. Ты психуешь без единой причины. И зачем распускаешь язык, так хочешь нарваться на неприятности?

— Распускаю язык? Понятно. В общем, прямо сейчас в покоях Мастера полно Арбитрес, и Торма Иланте там с ними, и эта арбитр-сеньорис с Гидрафура. Трон знает, какой… — Ренц одернул себя, подошел ближе к Дешену и понизил голос.

— … какой лапши эта женщина уже навешала на уши арбитру. Ну? Об этом ты не подумал?

Довольное выражение наконец-то начало сползать с лица успокоителя. Спустившись по лестнице, мужчины зашагали по периметру круглого зала, который служил перемычкой между донжоном и нижними палубами. Коротко стриженая брюнетка в мундире старшины была довольно миленькой, признал Тикер; женщина робко улыбнулась в их сторону и погрустнела, когда Дешен проигнорировал её.

Оба молчали, шагая по часовой стрелке вдоль длинного коридора, огибающего край нижних палуб. Затем они повернули к одному из громадных контрфорсов, который проходил через все «флотские» уровни и поднимался вдоль боковины донжона наверху; такие огромные колонны подпирали все стены цитадели. Мужчины прошли по узкому туннелю внутри контрфорса, под металлической полосой в потолке — нижним краем семитонной опускной двери. Наконец, они миновали маленький «карман» сторожевого поста, где вооруженный блюститель из флотского гарнизона узнал Ренца и махнул им, пропуская.

Мажордом с помощником направлялись в помещения технослуг, где жили мирские ремесленники, выполнявшие задачи, которые жрецы Механикус считали возможным делегировать людям, не входящим в их орден. Мастерские этих спецов располагались вокруг герметично запертого инжинариума магоса Ханнери. Тикер и Антовин прошагали между наклонных и изогнутых стен, под арками, покрытыми резьбой в виде штрих-кодовых литаний; эти проходы сторожили скелетоподобные горгульи механикумов. Повсюду слышался шум машин, проникавший даже сквозь металл и скалобетон.

Ещё месяц назад Ренц посчитал бы это захватывающим приключением. Будучи слухом и голосом Отранто, он мог развлекаться интригами и политическими играми, поскольку знал, что находится в безопасности. Но ситуация резко изменилась: они с Дешеном пришли туда, где рокот и пощелкивания механизмов затрудняли подслушивание, поскольку внезапно стало важным, чтобы их не подслушали. Тикер больше не был доверенным лицом Мастера и не мог пригрозить собственным гневом тем, кто разочаровал его. Теперь мажордому пришлось осознать, что в случае провала замыслов его будут ждать последствия.

И Ренцу совершенно не понравилось это ощущение.

— Так вы говорите, — произнесла Шира Кальпурния, — что у вас полный доступ в покои Мастера? Вы можете приходить и уходить, когда пожелаете?

Торма Иланте покачала головой.

— Я делала это после смерти Отранто, когда здесь не было заперто, но открыть покои самостоятельно не могу. И выйти сейчас не сумею, — она кивнула в сторону тяжелого затвора.

Они вернулись в спальню Мастера, поскольку Шира не хотела допрашивать Иланте в оранжерее, где той, кажется, было чересчур комфортно. Тут, напротив, Торме пришлось бы смотреть на кровавые пятна, жестокие напоминания о смерти Отранто. Когда женщина спокойно опустилась на сиденье, Кальпурния поразилась, как сильно ей хочется вывести Иланте из себя: стереть это умиротворенное выражение с её лица, заменить его расширенными глазами и выступившим от страха потом на лбу.

«Осторожнее, — напомнила себе Шира. — Знай разницу между гневом закона и твоим собственным. О, да, Лекс Империалис — это вечное право Императора, а не мимолетные прихоти Его слуг».

О, да, но изречения, вызубренные ею ещё на Мачиуне, которые Кальпурния так часто повторяла во время сессий саморазоблачения, здесь казались более поверхностными и легковесными. Они сражались в голове арбитра с яркими вспышками раздражения и пульсирующей серебристой жилкой мигрени.

«Исполняй свой долг, — мысленно произнесла она. — Кто ты без него?»

— Вам не понравится, если я начну вытаскивать из вас ответы, дамуазель Иланте, — сказала Шира вслух. — Внимательно прислушайтесь к моим словам: лучше всего вам добровольно сообщать всё, что будет относиться к теме вопросов. Не сомневаюсь, вы сами видите, в каком я сейчас настроении.

— Определить несложно, — ответила Торма, почтительно опустив глаза. — Что ж, тогда о моих приходах и уходах. Старшие успокоители не работают с другими астропатами, если только этого не прикажет Мастер или же, например, я — тоже старшая успокоительница — не решу поступить так сама, получив согласие Мастера.