Слендермен - [8]

Он был изнурен.

Физические лишения во время войны сильно сказались на нем, однако он чувствовал, что проблема не в этом, что она лежит гораздо глубже. Он никогда не изучал лекарства и недуги, но все же чувствовал, что какая-то хворь пробралась в глубь него до костей, пока он был на западе. В его деревне старики и старухи говорили, что нужно платить, если отнимаешь чью-то жизнь. Наверное, они были правы. Если так, то у Стефана скопился такой долг, какой и короля заставил бы задуматься.

Стефан открыл засов – в деревне все смеялись, когда Стефан обил дверь металлическими пластинами, но землепашцам, кузнецам и портным, называвшим деревню своим домом, никогда не доводилось сшибать племяннику чужеземного короля голову с плеч, пока его все еще теплое тело дергало конечностями, – и вышел наружу.

Перед ним расстилались поля, они тянулись далеко на восток. Мальчишкой Стефан работал на них. Сперва под руководством отца, а потом под строгим взглядом вечно недовольной матери. В северо-восточном углу самого большого поля стояла заброшенная с закатом эпохи разума каменная церковь. Еще три зимы назад жители деревни решили, что ее крыша обвалится, но она до сих пор держалась.

На севере долина спускалась к реке, за которой раскинулись богатые земли. Все, что Стефан видел перед собой, принадлежало ему. Это казалось странным, и, наверное, избавиться от этого ощущения он бы не смог. Когда король решил назначить его лордом этих земель, он отказался, но лишь в первый раз: король ценил скромность, но терпеть не мог возражений, особенно когда дело касалось подарка, который любой назвал бы щедрым.

Впрочем, слово «подарок» не самое подходящее. Земли, издревле называвшиеся Иной Стороной, были наградой, тысячу раз заслуженной в битвах за защиту королевства. И если бы ему пожаловали любой другой земельный надел такого же размера и значения, то Стефан даже не стал бы отказываться. Он знал, насколько важно было то, что он сделал. Лишь из-за мужчин и женщин, живших в Иной Стороне и работавших там, Стефан пытался отказаться от королевской награды. Он вырос среди этих людей, он был самым обычным мальчишкой, а теперь по приказу короля стал их лордом. И нельзя не сказать, что люди отнеслись к этой новости по-разному.

На небольшой деревенской площади было, как всегда, шумно и многолюдно. У колодца выстроилась небольшая толпа. Крепкие женщины, работавшие в поле с упрямой решительностью, которой позавидовали бы их мужья, с деревянными ведрами в руках терпеливо ждали своей очереди. Стефан был далеко от колодца и не слышал их голосов, но все же был уверен, что слухи уже растекаются по деревне, как холодная вода, которую поднимают из каменного колодца.

Внизу, у реки, стирали одежду. У кромки воды играли дети. Заводилой был Артур Аллен. В следующем месяце ему должно было исполниться пятнадцать, и он наслаждался последним летом детства, потому что его уже ждали ответственность и взрослые обязанности. Артур командовал группой мальчишек и девчонок поменьше, они стояли кругом, в одной руке держали палки, а другой прикрывали глаза. В пыли были начерчены круги и петли. Стефан никак не мог понять правил игры, но у детей с этим, видимо, не было проблем.

С пенька на прогалине за игрой наблюдала Мэри Купер. Ей уже исполнилось пятнадцать, и теперь ее чаще всего можно было найти на поле Куперов, у кромки леса, где Мэри вытаскивала из земли камни, которые могли повредить плуг, и с корнем вырывала курчавый вьюнок.

Работа была тяжелой, и Стефан, как и все остальные, знал это. Такая работа старила, от нее на лице появлялись морщины и на спине начинал расти горб. Эта участь ждала и Мэри Купер, если только вдруг в долину не заехал бы какой-нибудь джентльмен из замка и не увез бы Мэри с собой, чтобы жениться на ней.

Мэри Купер еще нельзя было назвать взрослой – Стефан в отличие от других не думал, что в день пятнадцатилетия следует прощаться с детством и начинать взрослую жизнь, однако он все же пока не готов был спорить об этом с жителями деревни: были другие проблемы, гораздо более важные и при этом не такие скандальные, – и все же уже было видно, что она станет красавицей. Она была хорошей девушкой – доброй, благопристойной, трудолюбивой. Ее отец умер, когда она была маленькой, и с тех пор Мэри с матерью жила в маленьком домике, он стоял в том месте, где сходились два их небольших поля.

Мэри была тихой, но Стефану казалось, что в ней есть твердость, которую она показывала, когда это требовалось: Мэри не была дурочкой и старалась это доказать, потому что красавиц вроде нее обычно считают недалекими.

Ее волосы были цвета пшеничного поля, освещенного полуденным солнцем. Ее изгибы, скрытые платьем, – плавными. Ее лицо радовало глаз мягкими чертами. Стефан не раз замечал, что мужчины из деревни задерживали на Мэри взгляд дольше, чем следовало бы. Это происходило все чаще и чаще, и Стефан боялся, что скоро наступит время, когда он не сможет держать язык за зубами.

И пока все старались (пусть некоторые и не очень усердно) скрыть свою похоть, Артур Аллен смотрел на Мэри с искренним восхищением, свойственным одной лишь юности, – с широко распахнутыми глазами и с приоткрытым ртом, будто не мог поверить в то, что Мэри реальна. Его неприкрытая пылкая страсть была в деревне предметом сплетен и насмешек. Впрочем, жестокости в этом не было: мужчины и женщины Иной Стороны, несмотря на жесткость характера, все же помнили (почти все), каково это – быть юным и влюбленным.