Слэм - [13]

Шрифт
Интервал

— Да, — кивнул я.

— Не верю. Никто прежде не признавался мне в любви.

— А ты кому-нибудь раньше такое говорила?

— Нет. Клянусь, никому.

Тогда понятно, почему она этого не слышала, — подумал я. Потому что, если девушка говорит, что любит тебя, ты как бы обязан ответить ей тем же. Так ведь? Надо быть уж очень черствым, чтобы не сделать этого.

И, в конце-то концов, я любил ее. Кто-то, типа моя мама, мог бы сказать: «Ох, ты еще ребенок, ты не знаешь, что такое любовь». Но я не думал ни о чем, кроме того, чтобы быть с Алисией, и только когда был с ней, я чувствовал, что нахожусь там, где хочу. Думаю, это и есть любовь, так ведь? Та любовь, о которой говорила моя мама, — это когда беспокоишься, и грустишь, и прощаешь человека, и миришься с какими-то вещами, и все такое. Если это на самом деле любовь, то, о чем говорит моя мама, тогда никто сам не знает, любит ли он кого-то, правда? Похоже, она подразумевала вот что: если ты по-настоящему убежден, что любишь кого-то, вот как я был уверен в эти недели, это значит, что ты не можешь его реально любить, потому что любовь — это совсем-совсем другое. Если пытаться разобраться, что она имеет в виду под любовью, голову сломаешь.


Мама не хотела, чтобы я все время проводил с Алисией. Она стала заводиться по поводу этого через пару недель. О сексе я с ней не говорил, но она подозревала, что у меня это серьезно, и у Алисии тоже. И она видела, что я сплю на ходу, потому что собственными глазами наблюдала.

Однажды вечером я пришел поздно, и она меня ждала.

— Как насчет того, чтобы завтрашний вечер провести дома? — спросила она. — DVD посмотреть?

Я ничего не ответил.

— Или мы можем погулять, если хочешь. Сходим в пиццерию.

Я опять промолчал.

— Пиццерия и кино. Как насчет этого?

— Нет, ты очень хорошая... — сказал я, будто она была со мной милой и предлагала что-то дельное. То есть так, конечно, и было. Она предлагала мне пиццу и кино. Но, с другой стороны, она собиралась помешать мне делать то, что я хотел, и она это знала, и я это знал.

— Давай я скажу по-другому, — продолжила она. — Проведем вечер вдвоем. Чего ты хочешь? Твой выбор.

Теперь обо мне. Я не хотел быть плохим. Может, вы думаете, что это дурно — спать с Алисией, но я так не чувствовал и не считал, что поступаю хреново. Я говорю о вещах, о которых я точно знаю, что это неправильно. Вы встречаете в школе ребят, которые ругают учителей и собачатся с другими ребятами, которых считают геями, или ругают ребят, которых считают геями, и собачатся с учителями... Я так не могу и никогда не смогу. Я ненавижу врать, тем более воровать. Я однажды попытался стянуть какие-то деньги из маминого кошелька, но мне стало вдруг так противно, что я сразу же положил их на место. Я имею в виду, я больше всего на свете терпеть не могу Райана Бриггса. Он ужасный, злобный, жуткий урод. Однако, когда я вижу, как он лупит детишек по физиономиям и отбирает у них мобильники, или посылает учителя по матери, какая-то часть меня его одобряет — знаете почему? Он здоровый, без комплексов. Это несложно — быть им. Жить вообще легче, когда не заморачиваешься. А я заморачиваюсь. Я понимаю, что то, о чем просит мама, в порядке вещей. Она уговаривает меня провести один вечер без Алисии и предлагает кое-что взамен. Я пытаюсь не воспринимать все это так, как она, но не могу, и потому у меня скверно на душе.

— А Алисия может пойти с нами?

— Нет. В этом и состоит смысл вечера.

— Почему?

— Потому что ты с ней проводишь слишком много времени.

— Почему это тебя напрягает?

— Это нездорóво.

Это правда, что я сейчас мало гуляю, но она имеет в виду нечто другое. Хотя я не знаю, что конкретно.

— Что это значит — нездорово?

— Ты забросил все на свете.

— Что именно?

— Друзей. Уроки. Семью. Скейтинг... Все. Жизнь.

Все было совершенно наоборот, потому что жизнь моя только и начиналась, когда я был с Алисией. А все, что она перечислила, — это было только ожидание.

— Всего один вечер, — сказала она. — Это тебя не убьет.


Да, это меня не убило. На следующее утро после похода в пиццерию и в кино я проснулся и был все еще жив. Но это походило на те пытки, о которых читаешь, будто они хуже смерти, потому что на самом деле ты предпочел бы сдохнуть. Боюсь, я недостаточно уважительно отзываюсь о тех, кто в действительности пережил подобные пытки. Но такое сравнение ближе всего. (И это, кстати, одна из причин, по которой я никогда не стану военным. Я реально ужасно боюсь пыток. Я не утверждаю, что те, кто становится военными, хотят, чтобы их истязали. Но они не могут не думать об этом, правда? Так что они должны для себя выбрать службу или, например, сидение без работы, или вкалывание в офисе. А на мой вкус, лучше торчать в офисе, чем чтобы тебя мучили. Только не поймите неправильно. Я не хотел бы трудиться на скучной работе, типа, снова и снова делать фотокопии листа бумаги, изо дня в день, пока не помру. Но это куда приятнее, чем зажженная сигарета в глаз. Это не мой выбор.)

Несколько недель подряд было достаточно тяжело просыпаться каждое утро и знать, что увижусь с ней только вечером, после школы. Это была мука мученическая. Как будто ногти у тебя вырывают один за другим. Но в тот день, когда мы ходили с мамой в пиццерию, я проснулся с мыслью, что не увижу ее ДО ЗАВТРАШНЕГО ВЕЧЕРА, и это было скорее похоже на ту пытку, описание которой Райан Бриггс скачал из Интернета. Я особенно не вдавался в подробности, но она заключалась в травле собаками на яйца — не куриные, само собой. У меня до сих пор холодок бежит по спине, когда я об этом вспоминаю.


Еще от автора Ник Хорнби
Совсем как ты

Впервые на русском – новейший роман от прославленного автора таких бестселлеров, как «Hi-Fi», «Мой мальчик», «Футбольная горячка», «Долгое падение», «Смешная девчонка» и других, разошедшихся по миру тиражом свыше пяти миллионов экземпляров и успешно экранизированных. Ник Хорнби вновь подтвердил свою славу «признанного исследователя пограничных областей между высокой, но ханжеской, и низовой, но искренней культурами» (Лев Данилкин, «Афиша»). Рядовым субботним утром в мясной лавке в Северном Лондоне встречаются Люси и Джозеф – по разные стороны прилавка.


Мой мальчик

Ник Хорнби (р. 1958) — один из самых читаемых и обласканных критикой современных британских авторов. Сам Хорнби определяет свое творчество, как попытку заполнить пустоту, зияющую между популярным чтивом и литературой для высоколобых".Главный герой романа — обаятельный сибаритствующий холостяк, не привыкший переживать по пустякам. Шикарная квартира, модная машина… и никаких обязательств и проблем. Но неожиданная встреча с мальчиком Маркусом и настоящая любовь в корне меняют жизнь, казалось бы, неисправимого эгоиста.


Hi-Fi

Ник Хорнби – один из самых читаемых и обласканных критикой современных британских авторов – определяет свое творчество как «попытку заполнить пустоту, зияющую между популярным чтивом и литературой для высоколобых».«Hi-Fi» – смешная и печальная, остроумная и порой глубокомысленная, трогательная и местами циничная история любви симпатичного тридцатипятилетнего увальня. Музыка и любовь наполняют его жизнь смыслом, но и ставят перед ним множество проблем, которые он пытается разрешить на страницах романа, названного критиками «...великолепным и виртуозным синглом».


Голая Джульетта

Один из лучших романов культового британца — об одиночестве, кризисе среднего возраста и о том, как людям все-таки удается встретиться и полюбить друг друга.


Долгое падение

Смешной, грустный и глубоко трогательный роман «Долгое падение» задает нам важные вопросы: о жизни и смерти, о незнакомцах и дружбе, о любви и боли, а также о том, сможет ли каждый из четырех неудачников разглядеть себя сквозь долгую, темную ночь души.


Вера

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Киевская сказка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Майка и Тасик

«…Хорошее утро начинается с тишины.Пусть поскрипывают сугробы под ногами прохожих. Пусть шелестят вымороженные, покрытые инеем коричневые листья дуба под окном, упрямо не желая покидать насиженных веток. Пусть булькает батарея у стены – кто-то из домовиков, несомненно обитающих в системе отопления старого дома, полощет там свое барахлишко: буль-буль-буль. И через минуту снова: буль-буль…БАБАХ! За стеной в коридоре что-то шарахнулось, обвалилось, покатилось. Тасик подпрыгнул на кровати…».


Мысли сердца

Восприятия и размышления жизни, о любви к красоте с поэтической философией и миниатюрами, а также басни, смешарики и изящные рисунки.


Дорога в облаках

Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.


Холм грез. Белые люди (сборник)

В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.


Новая дивная жизнь (Амазонка)

Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.