Следы ведут в пески Аравии - [126]

— У меня их сейчас больше, — сказал паша и шепотом добавил: — Тридцать три тысячи.

"Это уж он точно лжет, — подумал Буркгардт. — У него во всем Египте и сейчас в Хиджазе не больше шестнадцати тысяч солдат".

Затем Мухаммед Али велел принести ему географические карты и пригласил Буркгардта взглянуть на них вместе с ним. Это оказался турецкий атлас, составленный из копий европейских карт и отпечатанный в Константинополе.

— Где у Нидерландов изменились границы? — спросил паша.

Буркгардт, хорошо помнивший содержание мирного трактата, который они недавно читали, показал на карте.

— Да, долго нам еще ждать мира и спокойствия, — сказал паша. — И все-таки французы не должны были уходить из Испании, пока испанцы им не заплатили хорошенько. И из Сицилии они ушли, почему?

"С каким нетерпением он ждет новой войны между европейскими державами!" — Буркгардт внутренне усмехнулся.

— Бывает, что в политике руководствуются законами чести и заботой об общем благе Европы, — сказал он.

— Что?! — вскричал Мухаммед Али. — Настоящий правитель не руководствуется ничем, кроме своего меча и своей казны. Он вынимает одно, чтобы пополнить другое. Для завоевателя слово "честь" — пустой звук!

Когда Буркгардт покидал Эт-Таиф, Босари, несмотря на его просьбу, не дал ему паспорта для беспрепятственного проезда по Хиджазу. По его словам, Мухаммед Али убедился в том, что досточтимый шейх. Ибрагим — истинный мусульманин, и поэтому счел излишним любые предосторожности. А может быть, паша знал о наушничестве кади и боялся, как бы тот не донес Порте о том, что он разрешил европейцу въезд в Мекку и Медину. Во всяком случае, Босари был искренен, когда сказал ему на прощание:

— Делайте, что хотите, я не буду вам ни мешать, ни содействовать!

На священной земле ислама

7 сентября Буркгардт, погрузив вещи на осла, ушел из Эт-Таифа один. Он был счастлив, что наконец вырвался из заточения. По дороге к нему присоединились трое албанцев, которые тоже шли в Мекку. Ночью на них обрушился холодный ливень. К счастью, удалось найти заброшенную кофейню. Путники разожгли огонь, обсохли и отогрелись.

Все обряды и церемонии, связанные с хаджем, Буркгардт знал прекрасно. В положенном месте облачился в давно заготовленный ихрам. В воротах Мекки выбрал матвафа поживее и сразу же приступил к выполнению начальных ритуалов хаджа — совершил таваф вокруг Каабы, поцеловал "Черный камень", испил воды Земзема и быстренько пробежал семь раз между Сафой и Марвой. При этом он усердно твердил молитвы. Матваф еле поспевал за ним.

Сочтя первый этап хаджа завершенным, Буркгардт по рекомендации матвафа снял комнату за пятнадцать пиастров в день. У этого весьма приличного жилища оказался, однако, недостойный хозяин — тоже матваф. Сначала у Буркгардта стали пропадать вещи, а потом хозяин устроил в его комнате роскошный ужин для своих друзей, а платить заставил постояльца. Буркгардт был вынужден не только съехать с квартиры, но и возвратиться в Джидду, где он оставил часть денег. По дороге комары так искусали ему ноги, что они распухли; он не мог передвигаться и был вынужден задержаться на побережье на три недели.

В Джидде Буркгардт еще раз попытался найти молодого невольника, с которым вынужден был расстаться в трудную минуту. Но и на этот раз поиски ни к чему не привели. Зато ему удалось познакомиться с английским капитаном Джеймсом Бакингемом.

Буркгардт очень долго не видел европейцев и поэтому с удовольствием принял приглашение капитана посетить его. В дружеском разговоре за бокалом хорошего вина он вдруг услышал страшную новость: Зеетцен убит в песках Аравии, капитан одним из первых узнал об этом и до сих пор не может обнаружить причин его гибели. Буркгардт ощутил бесконечное горе: погиб человек, которого он считал примером для себя. Исчезли его записи. Удастся ли обнаружить еще что-нибудь, кроме напечатанного в европейских журналах? А где же план и описание Мекки? Бэкингем сказал, что об их существовании чиновники Мохи доносили имаму Саны. А ведь в Европе до сих пор нет сколько-нибудь достоверного описания священного города мусульман. И Буркгардт снова поспешил в Мекку.

Отчаявшись найти своего прежнего раба, он, перед тем как покинуть Джидду, купил другого невольника. Теперь он по крайней мере обеспечил себе уход на случай болезни. Перенесенная лихорадка все еще напоминала о себе редкими приступами.

Погода, несмотря на осеннее время, стояла жаркая. Горы, окружавшие Мекку, прикрывали ее от ветров, так что за день город накалялся, как сковорода в печи. Порою Буркгардт чувствовал себя словно в бреду. Но он твердо решил болезням не поддаваться, не спешить и спокойно заниматься наблюдениями.

Поселился он на окраине Мекки, пленившись видом нескольких деревьев, росших под окнами снятого им дома. Выдал он себя за мамлюка и вел себя свободно, как прирожденный мусульманин. Позже он напишет родителям, что из всех городов Востока в Мекке ему жилось спокойнее всего. Ваххабиты из города изгнаны. Город хорошо защищен. Покидать его в эти месяцы мало кто решался: в Хиджазе продолжались ожесточенные бои египетских войск с ваххабитами. Однажды заехал в Мекку Мухаммед Али, но Буркгардт принял все меры предосторожности, чтобы не встретиться с ним.