Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944 - [45]

Другая СУ была подбита нашим огнем, направленным вверх по склону, громадная русская боевая машина проползла несколько метров задним ходом в облаках дыма, а затем окуталась языками пламени. Теперь заработали противотанковые орудия в дотах позади нас. Они быстро взяли точный прицел и поразили очередную СУ снарядами в переднюю часть корпуса и в гусеницы. Склон у гребня обрыва был так крут, что установки СУ держались на нем под углом, наклоняясь вперед корпусом настолько, что наши снаряды попадали в их менее защищенную верхнюю часть, нанося значительный урон.

Еще одна СУ потеряла ход, попаданием снаряда в лоб была разбита трансмиссия,[67] разлетевшаяся в брызгах масла. Однако его товарищи знали наши слабые места и сосредоточили свой огонь на «Пантерах». Когда закончился этот яростный обмен снарядами, «Пантера» получила попадание в лобовой бронелист, что вызвало целое облако металлических осколков.

«Пантера» немедленно сдала назад, ее механик-водитель явно хотел увести ее с линии огня. Когда она проползала мимо нашего танка, я понял, почему он пошел на это: весь лобовой ниспадающий бронелист танка был сорван и болтался на каком-то обрывке металла, оставляя тело стрелка-радиста висеть на этом листе, а лицо механика-водителя оказалось ничем не защищенным от огня русских. «Пантера», буксуя, сдавала назад и остановилась только тогда, когда уперлась броней моторного отсека в бетонную стену одного из дотов. Тут, когда механик-водитель крутился и ерзал на своем сиденье, пытаясь понять, что происходит, танк был разнесен в клочья попаданиями нескольких снарядов СУ, которые разорвали его корпус и буквально размазали башню о бетон дота.

При виде всего этого я мог только стиснуть зубы и сжать руки в кулаки, а потом снова взглянул вверх по склону. Я ничего не думал и не ощущал – я только хотел понять, какое следующее оружие будет обращено против нас. Все, что я увидел, когда орудия СУ на какое-то время прекратили огонь, была оборванная, карабкающаяся сквозь снег группа пехотинцев – германских пехотинцев, – появившаяся из-под снежных застругов ближе к концу обрыва и теперь старающаяся прорваться по склону обрыва к нам.

Это были люди, которые явно закопались в снег в самом начале боя, потому что теперь они были покрыты снежной коркой и льдинками, которые примерзли к их лицам. Ими владело одно только желание – уйти как можно дальше от русских, бывших для них страшнее их бессилия и ледяной корки на их волосах и лицах. Бросая на бегу свое оружие, – даже драгоценные для пехоты единые пулеметы, висевшие на ремнях у них через плечо, – эти отчаявшиеся чучела пробивались сквозь глубокий снег, порой пропадая в нем с головой, но все же стремясь к своему спасению.

Вслед за ними из-под снежного заноса выбрался и последний колесно-гусеничный «Ханомаг», который тоже стал пробиваться вниз по склону, утрамбовывая снег своим бронированным носом. Таким образом он прополз метров пятьдесят, когда один из снарядов СУ попал в него, подбросив в воздух. Когда бронетранспортер оказался в воздухе, я увидел красный крест на его борту, знак принадлежности к медицинской службе, – это был невооруженный санитарный бронетранспортер. Снаряд СУ распорол его корпус и выбросил его груз раненых солдат на склон обрыва, а затем обрушил на них и его бронированный корпус в облаке дыма, вращая его снова и снова, давя при каждом таком обороте все новых и новых беспомощных людей.

Спасающиеся пехотинцы, потеряв при виде этого всякое соображение, бросились в отчаянное бегство, люди, остающиеся позади, падали на колени и протягивали руки, моля о помощи, тогда как их боевые друзья карабкались в снегу, порой доходившем им до груди, а в углублениях – и по шею. В столь глубоком снегу они просто не имели шансов пробраться вперед, поэтому они один за другим прекращали свои попытки выбраться и останавливались, теряя всякие силы. Над снегом торчали только их головы. В этот момент среди них упали и взорвались несколько снарядов, выпущенных СУ.

Я уверен, что был не единственным танкистом, который закрыл глаза, не в силах смотреть на бойню, развернувшуюся в снегу.

Солдаты, застывшие в снегу по шею, лишились голов.

Над белой поверхностью снега торчали теперь только пеньки их шей, из которых красными фонтанами на снег выплескивалась уходящая из них жизнь.

В воцарившейся на миг тишине послышалось только негромкое проклятие Хелмана, сменившееся тут же пролаянной им командой. Монстры СУ на гребне остались неподвижны, но в вихрях снега, завивающихся спиралями, рядом с ними появились вливающиеся в сражение танки ИС.

Массивные, напоминающие по форме наковальни, передние бронелисты этих новых монстров, очертания которых мне уже доводилось видеть, предстали перед нами во всей своей угрожающей ясности, четко выделяясь на фоне снега под ними и багрово-красного неба поверх них. Наши наводчики башенных орудий, всегда готовые к появлению нового врага, тут же навели свои прицелы в нижние части их корпусов, нависающих над обрывом, и всадили один снаряд в нижний броневой лист корпуса между гусениц этого гиганта. Я увидел, как снаряд пронизал нижний бронелист и вышел через крышку верхнего башенного люка, унося с собой оторванные части тел экипажа танка высоко в багровое небо.