Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944 - [35]

Остановив танк, я заглянул внутрь грузовика.

Внутреннее пространство грузовика представляло собой нечто вроде бара или ночного клуба. Его борта изнутри были затянуты бархатными драпри, там стояли диваны, под потолком висела люстра, громадная кровать была покрыта мехами и стеганым одеялом. На диванах сидели и на кровати лежали несколько женщин – возможно, около полудюжины – в изящном нижнем белье и ночных рубашках, сейчас все они смотрели на меня затуманенными взорами. На большинстве этих девиц можно было различить синяки и царапины, и все они выглядели пьяными. Пьяными, под действием наркотиков и, по-видимому, неадекватно воспринимающими окружающую их реальность.

– Доводилось слышать про такое, но никогда не видел собственными глазами, – сказал Курт. – Ведь это же передвижной офицерский бордель. Кто еще может согреть их в холодную ночь, а?

– Двигай же, Фауст. – ТПУ донес до меня голос Хелмана. – Догоняй остальные танки.

Оставив позади порушенный бордель со всеми его обитательницами, павших в бою немцев и русских и сгоревшую технику, мы двинулись дальше по дороге, которая теперь выглядела темной лентой, ведущей по заснеженному полю.

– Офицерский бордель. В таком же закончит и она, – сказал Курт, кивнув назад, где по-прежнему сидела русская пленница, прикованная цепочкой к стеллажу боеукладки. – Если только от нее что-нибудь останется после допросов. Доводилось слышать, что у ребят из разведки есть особые приемы, которыми они заставляют русских женщин говорить.

– Она же обыкновенная радистка.

– Да ну? А ты видел тех русских в шасси танков без башен? Они догнали нас, чтобы что-то отыскать, точно так же, как и та троица пехотинцев, с которой мы схлестнулись вчера. Я так думаю, что они были посланы, чтобы отыскать пропавшую команду радистов, да и Хелман думает так же. Во всяком случае, ей скоро развяжут язык.

Меня передернуло; мне приходилось слышать рассказы о том, что проделывают ребята из спецслужб с женщинами, о том, какими методами они пользуются и как скоро женщины начинают говорить с ними. Я попытался не думать о том, как они будут обрабатывать ту женщину, которая сейчас сидит за нашими спинами.

Как мне говорили, они используют для этого стол и отрезки стальных труб.

Я продолжал держать пятидесятиметровую дистанцию между нашим «Тигром» и двумя идущими впереди машинами; 3 танка – это все, что осталось от нашей роты, которая еще накануне насчитывала 20 боевых машин. Самоходная зенитка двигалась впереди них, прокладывая путь между разбитыми телегами, автомашинами и брошенным оборудованием, которые мы, двигавшиеся в танках, сметали в сторону или просто вминали в почву. Идущий передо мной «Тигр», не задерживаясь, превратил в лепешки несколько застрявших в грязи «кюбельвагенов»[55] и сбросил в кювет гигантское артиллерийское орудие на десятиколесном тягаче, которое мешало проезду. Перед нами отходили к обочине дороги группы отступавших солдат; некоторые семафорили нам, прося подвезти их к реке, но теперь мы ни для кого не останавливались.

Я понимал, что, даже если мы доберемся до реки, нам предстоит сразу же вступить в новое сражение, оборонять переправу и удерживать наступающих русских так долго, как это только возможно. Понимание этого заставляло холодеть все у меня внутри.

– Река, – произнес в какой-то момент Хелман. – Она уже за этими холмами. Держись дороги.

Дорога стала уже настолько разбитой, что ее было невозможно различить с моего места механика-водителя, даже с помощью раздобытого мной нового стеклоблока прибора наблюдения. Полосу грязного снега замело вновь выпавшим, все пространство перед нами представляло собой однообразно покрытую белым покрывалом русскую степь.

– К утру снега еще наметет, – пробормотал Курт. – Так что завтра разгорится Schneeschlacht, снежная битва за этот мост.

Далеко впереди пробивала себе дорогу в снегу самоходная зенитная установка; я видел, как она кренилась на повороте, выбрасывая из-под гусениц комья льда и снега. Передний «Тигр» двигался за ней, расширяя и уплотняя колею, подобным образом вся наша колонна из трех «Тигров» и одной зенитки перевалила через гряду холмов и стала спускаться по другую ее сторону. И тут, сквозь густой снег, я разглядел впереди, не так уж далеко, нашу цель – реку.

Ну вот наконец мы и добрались до реки.

Издали она выглядела как широкая черная лента, зажатая между белыми берегами; ее поверхность отражала стального цвета облака, которыми было затянуто небо. Я тут же различил место переправы и, пока мы медленно спускались вниз по склону, успел рассмотреть его в свой бинокль. Мне сразу стало ясно, почему она так уязвима для атаки русских и почему мы должны оборонять ее.

Собственно мост представлял собой стальную конструкцию длиной едва ли в сотню метров, которую было проще простого взорвать после отступления наших войск. Он был построен, однако, в месте сужения реки, где она текла между возвышенными выходами коренных пород по обеим ее сторонам. Даже если мост будет взорван, опытные саперы, безусловно, смогут в таком узком месте в считаные часы навести переправу. После чего красные мстители будут в состоянии переправиться на западный берег и подойти к границам самого рейха, который находился за белым снежным горизонтом.